– У вашего брата, кроме вас, есть еще какие-нибудь родственники?
– Из близких никого. Он у своих родителей был единственным ребенком и я тоже. Его родители умерли, мои тоже.
– Жена имеется?
– Макс не был женат, насколько мне известно.
– Вы не очень часто с ним общались, раз отвечаете так неуверенно?
– Последние два года после смерти его мамы, моей тети, мы совсем не виделись.
– Почему?
– Так…
– А все же почему? Между вами произошла какая-то ссора?
– Нет, ссоры не было. Наверное, Макс уже тогда начал употреблять эту «ангельскую пыль», просто при матери еще как-то держался. А как ее не стало, он пошел вразнос. Чтобы я ему не мешала жить, как ему нравится, он сократил общение со мной до минимума.
– Вас это обижало?
– Теперь уже нет. Теперь я знаю правду, понимаю, что он не мог поступить иначе. А раньше – да. Первое время я часто ему звонила, но натыкалась на нежелание общаться.
– И обижались?
– Ну, обижалась немножко, не без этого.
– Судя по уцелевшим крохам обстановки, семья вашей тети была зажиточной. В квартире три комнаты, всюду сделан хороший ремонт. Кафель и сантехника итальянские, их ваш брат еще не сумел открутить и продать.
– Наверное, со временем дело дошло бы и до этого.
– А вам бы не хотелось, чтобы он разорял родное гнездо?
– В этой квартире родился не только Макс. Тут родилась и я. И первые годы своей жизни я провела именно тут. Потом мои родители купили себе отдельную квартиру неподалеку, куда наша семья и перебралась. Но я все равно тут часто бывала. Бабушка забирала меня после школы, приводила к себе, кормила обедом, мы с ней делали уроки, потом я шла гулять. А вечером после работы меня забирали родители.
– Значит, вся проданная вашим братом обстановка в какой-то мере была и вашей тоже?
– Ну… я бы так не сказала. Конечно, были вещи, которые принадлежали еще бабушке, но были и те, которые покупали тетя Зоя с ее мужем. Муж у тети Зои работал на севере вахтами, он зашибал там хорошие деньги.
– Но вам было обидно, что ваш брат так неуклюже распорядился оставленным ему состоянием? Фактически промотал его.
– Конечно, обидно, когда хорошие вещи уплывают незнамо куда и к кому, – вздохнула Ната.
Вот уже трижды полицейский упоминал о том, что она должна была чувствовать себя обиженной поведением Макса. И Ната где-то была даже согласна, но она все еще не понимала причины такому проявленному к ней сочувствию со стороны полиции.
Но заблуждалась она недолго. Как недолго пребывала в убеждении, что сочувствующий вашему горю полицейский – это благо.
Ната ушам своим не поверила, когда услышала:
– А не вы ли подсунули вашему братцу такую порцию «ангельской пыли», которую он не сумел пережить?
У Наты даже глаза выпучились:
– Что?
– Нет, а что вы так на нас вытаращились? Мы прекрасно понимаем ваши чувства. Ваш брат не хотел вас знать, вы чувствовали себя задетой и униженной тем пренебрежением, с которым он относился к вам. Потом вы узнали, что он употребляет наркотики. Это же позор памяти ваших родных, к которым вы испытываете такие теплые и нежные чувства. Да еще выясняется, что ваш брат распродал все фамильное добро, многое из которого вы имели полное право назвать своим.
– Вы с ума сошли! Все было совсем не так!
– А как? Вы пришли, увидели, что квартира совсем пустая, и поняли, что пора это прекратить.
– Не стала бы я убивать брата ради каких-то там бабушкиных буфетов и теткиных ковров!
– А ради самой квартиры?
– Что? При чем тут квартира? Ее-то Макс еще не продал!
– Он просто не успел это сделать. Но можете не сомневаться, сделал бы в самое ближайшее время. Ему постоянно нужны были деньги, и он добывал их всеми известными ему путями.
– Но почему? Почему он был вынужден продавать вещи? Если вы говорите, что Макс торговал этой «пылью», он должен был получать хорошую прибыль. Секс, оружие и наркотики – вот три вещи, которые всегда продаются на ура и приносят прибыль тем, кто торгует.
– Наркотики приносят прибыль лишь тем, кто сам их не употребляет. А ваш брат употреблял. И много. Денег, которые он получал от перепродажи, ему категорически не хватало. Сначала он тратил то, что оставили ему родители. Потом стал распродавать вещи. Вы застали последний этап. Очень скоро он продал бы и саму квартиру. А вы не могли и не хотели этого допустить.
– Это было бы ужасно, останься Макс без крыши над головой, – согласилась Ната. – Но он мог купить себе квартиру поменьше. Уверена, он бы так и поступил. Не совсем же он был чокнутый.
– Но вас-то это не устраивало.
– Конечно, ничего хорошего в этом не было. Но почему вы так говорите, словно бы я могла что-то изменить?
– Вы являетесь единственной близкой родственницей покойного и, следовательно, его наследницей. Вы единственная находились с ним в квартире, когда он умер. Именно с ваших слов мы знаем, как все произошло. И почему мы не должны думать, что это вы подсунули ему эту «ангельскую пыль» в таком количестве, что от ее употребления у него произошел спазм сосудов головного мозга, который его и убил?
– Да потому что эта «пыль» имелась у Макса и без меня. И вы совсем больные, если думаете, что я стала бы убивать Макса!
Ната была возмущена. А вот полицейским совсем не понравилось, что Ната назвала их больными.
Они предупредили девушку, что за оскорбление лиц при исполнении можно получить срок.
Но Нате было уже все равно.
– Я вам докажу, что тут был кто-то еще! Этот тип притащил коробку с игрушками. И, наверное, вместе с ней принес и эту «пыль». Игрушки – это просто прикрытие, чтобы доставлять товар!
– Допустим. Но если товар прибыл, то где он?
– Максим не мог употребить его весь целиком?
– Все полкило? Исключено! Вспоминайте, кто к нему приходил?
– Я не знаю.
– Может быть, ваш брат сам куда-то уходил?
– Не могу вам этого сказать. Я спала.
– Значит, посторонних в квартире не было? Только вы и ваш двоюродный брат, ныне покойный? Все верно?
Ната подтвердила. Сначала она хотела рассказать про визит доставщика пиццы, который ей то ли померещился, то ли и впрямь приснился, но теперь окончательно передумала. К чему рассказывать о том, доказательств чему нет? Они не верят, что тут была коробка с игрушками. Не поверят и в доставщика, от которого ни следа не осталось. И к тому же полицейские считают Нату причастной к смерти Макса. А она не питала зла к своему непутевому родственнику. Полицейские были на ложном пути, так зачем еще сильней было путать следствие?
