Опрометью слетев вниз по лестнице, Ната кинулась к месту трагедии. Там уже собрались рабочие, которые испуганно смотрели то вверх, на окно, из которого выпал пострадавший, то на самого Костика.
Нату пропустили вперед, и она смогла увидеть, что из спины Костика торчит острый прут, проткнувший его насквозь.
– Он жив?
– Куда там, – уныло, предвидя многочисленные проверки и разборки с полицией, произнес пожилой рабочий. – Как цыпленка проткнуло.
Ната в отчаянии молчала. Страшная картина произошедшего разворачивалась перед ее мысленным взором. Наверное, Костик рассчитывал, что, пролетев со второго этажа, он упадет на мягкую рыхлую землю и с ним ничего серьезного не случится. Но получилось не так. Внизу торчала арматура, которую рабочие установили для заливки фундамента для дополнительной пристройки. И вот на эти железные прутья и рухнул с высоты второго этажа Костик.
Он не страдал, умер мгновенно. Острый прут пронзил его сердце, умеющее так сильно любить.
И Ната почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. Да, она знала, что этот человек убийца, более того, что он убийца ее любимого брата, но она ничего не могла с собой поделать. Слезы текли по ее щекам сами собой.
Все, что сделал Костик, он сделал ради великой любви к ней. И она понимала: сколько бы она ни прожила теперь, встретить человека, который будет любить ее сильнее, она уже не сможет.
Глава 16
Дальше жизнь потекла как-то сама собой, размеренно и спокойно. Не нужно было рано утром вставать, не нужно было никуда бежать, не нужно было надрываться и уговаривать себя заниматься тем, что не по душе. Можно было просто расслабиться и жить в свое удовольствие.
Это Ната и делала. Она даже уже смирилась со своей участью одиночки. Наверное, не суждено ей найти верного спутника жизни. Случается ведь и такое. Ну не пришлось на ее долю любви, которую способны почувствовать двое.
Копаясь в своем прошлом, теперь Ната понимала, что не испытывала ни к кому из своих любовников истинного чувства. Это был просто страх остаться одной. А теперь этот страх отступил, словно смерть Костика стерла его, как влажной губкой надпись мелом с доски.
Не стало этого страха, не стало и желания кого-то искать, с кем-то знакомиться. Вдруг стало не нужно за кем-то там гоняться, добиваться внимания, звонков и свиданий.
Теперь Ната просто жила сама для себя и наслаждалась такой жизнью.
В конце концов, у нее все было. И даже больше, чем у других. Не было только мужа. Но подумаешь, так ли он нужен, если вдуматься.
Оказалось, что Главный Советник со Счетоводом еще те затейники. Они не давали Нате заскучать.
После ареста Германа эти двое не стали долго раздумывать и пригласили на опустевшее место в своих затеях Нату. И даже были довольны, потому что никогда прежде в их задумках не участвовали женщины, и это придавало их забавам новое веяние. И как-то так оказалось, что два верных спутника – это даже лучше, чем один действующий муж. Во многом с этими двумя Нате было веселей и интересней, чем с кем-либо из ее кавалеров в прошлом.
Единственное, что тяготило Нату, были деньги ее дяди. Как ни странно это звучало, их было слишком много для привыкшей к бедности девушки. И она пришла к выводу, что от некоторой части состояния дяди ей нужно попросту избавиться.
Например, передать на благотворительность, как намеревался поступить сам дядя. И как только она это сделала, ей вдруг стало легко-легко.
Нате это ощущение понравилось. И она повторила маневр, потом еще и еще раз.
А потом она получила письмо. Оно пришло по электронной почте и было от Германа.
Тот писал, что у него теперь есть много времени, чтобы подумать, и он многое осознал.
«Не смею взглянуть тебе в глаза после всего того, что сказал тебе в кабинете следователя. Очень глупо было говорить тебе, что я тебя не люблю. Это было ложью. И сказано было исключительно с одной целью: чтобы ты не ждала меня. Я ожидал худшего, ждал, что получу крупный срок, и обрекать тебя на долгие годы ожидания было бы чистым свинством с моей стороны. А я знаю, что ты бы ждала меня, потому что нет на свете человека благородней и чище тебя. И я хотел поступить так же благородно. Хотел, чтобы ты не страдала из-за долгого ожидания того, кто, может, и не вернулся бы никогда. Но в итоге все для меня обошлось наилучшим образом, нашелся дурачок, который за приличные деньги согласился взять на себя большую часть моей вины и отсидеть мой срок. И вот он парится на нарах, а я уже на свободе и могу свободно просить твоей руки и сердца.
Да, не удивляйся моему нахальству, я имею на это право. С той самой минуты, когда я увидел тебя, я понял, что нашел свою судьбу. Эта девушка будет моей женой, или я навсегда останусь одинок. Не знаю, что ты скажешь на мое предложение, но я все-таки наберусь храбрости и сделаю его тебе. Если ты выйдешь за меня замуж, то ни на минуту не раскаешься в своем выборе. И деньги твоего дяди тут совсем ни при чем. Я знаю, что ты уже отказалась от большей части его состояния, и потому осмелился тебе написать. Не будь этого, я бы никогда не рискнул вновь появиться в твоей жизни. Но теперь, когда деньги твоего дяди уже не стоят между нами, я все-таки спрошу, согласна ли ты стать моей женой?»
Ната ничего не ответила. Она просто не знала, что написать. И другого письма от Германа не последовало. Но зато через два дня под окнами ее квартиры появилось огромное выложенное плюшевыми мишками сердце.
На другое утро перед окнами парил воздушный шар с надписью «Выходи за меня замуж!».
А на третье утро у дверей оказался и сам Герман, в костюме, приглаженный и напомаженный, с букетом незабудок в руках.
– Так что? – спросил он у Наты, заметно волнуясь и бледнея. – Согласна ты разделить свою судьбу с бывшим уголовником, с человеком, который шел на все ради того, чтобы ты стала его женой?
– Я пока еще думаю.
– Что тут долго думать! – воскликнул Герман. – Просто будь моей женой, и все!
И прежде чем Ната успела сообразить, кто-то уже выпалил вместо нее:
– Да!
Очнулась Ната лишь после того, как Герман бросился целовать ее. И в этот момент впервые в своей жизни Ната поняла, что иногда в совершенно исключительных случаях деньги могут, скорее, служить помехой человеческому счастью, чем быть им.
И она вышла замуж за Германа. И, как ни странно это звучит, и впрямь никогда не пожалела о сделанном ею выборе.
