К тому времени вопрос о спасении дофина оставался предметом спора лишь историков и любителей конспирологии. Точка в этих спорах, казалось бы, была поставлена в 2000 году. Дело в том, что проводивший вскрытие тела дофина в июне 1795 года хирург Пелетан позаимствовал, заспиртовал и сохранил сердце маленького короля. В начале XXI века ДНК, извлечённое из этого органа, сравнили с ДНК из пряди волос Марии-Антуанетты. Экспертиза установила их идентичность. В 2004 году сердце Людовика XVII было торжественно захоронено в королевской усыпальнице в аббатстве Сен-Дени. На церемонии присутствовали представители всех королевских домов Европы.
Однако сторонники спасения дофина не успокоились. Они усомнились в подлинности сердца – вдруг оно принадлежало не Луи-Шарлю, а его старшему брату? – и заказали собственную экспертизу, сравнив ДНК потомков Наундорфа с генетическими образцами, взятыми у живых представителей семейства Бурбонов. Результаты опять совпали.
Сегодня принято считать, что Людовик XVII всё-таки умер в Тампле и именно его сердце покоится в Сен-Дени. А Карл-Вильгельм Наундорф, судя по всему, – результат связи Людовика XVI с одной из версальских служанок, поэтому он и знал кое-что о жизни во дворце. Однако любители конспирологии не сдаются, и тайна малолетнего узника Тампля, о которой написано уже тысячи томов, наверняка будет и дальше привлекать исследователей.
Бомбардировочная авиация Александра I
При Бородине русский император и Кутузов готовились громить французскую армию с воздуха
Накануне и в первые дни войны 1812 года в русском обществе царили шапкозакидательские настроения. Но рискнувшего объявить войну России Бонапарта готовились закидывать не только головными уборами. Перед самой войной в обстановке строжайшей секретности под Москвой началось изготовление воздушной флотилии из полусотни управляемых аэростатов «в форме огромных рыб», которые должны были засыпать французскую армию бомбами и разрывными снарядами.
В начале XIX века полёты на воздушном шаре перестали быть фантастикой, но оставались диковиной, чем-то вроде ярмарочных чудес. Практического применения воздухоплаванию пока не придумали. Делались первые робкие попытки использовать монгольфьеры в военном деле. В 1794 году Жан-Мари-Жозеф Кутель, подняв аэростат на недосягаемую для ружейных выстрелов высоту, подробно зарисовал позиции австрийских войск. Генерал Бонапарт делал попытки использовать Кутеля во время египетского похода, но корабль с частями воздушного шара был так повреждён во время Битвы при Ниле, что аэростат даже не смог подняться в воздух. Разочарованный Наполеон навсегда затаил недоверие к практической пользе воздухоплавания.
Именно поэтому, когда в 1811 году немецкий изобретатель музыкального инструмента панмелодиокона Франц Леппих предложил французскому императору создать воздушный флот из 50 огромных аэростатов, команды которых могли бы сбрасывать разрывные снаряды на неприятеля, Бонапарт выгнал его взашей. Мало того, он запретил оказывать Леппиху какую бы то ни было помощь и распорядился выслать его за пределы Франции.
Неудивительно, личность прожектёра вряд ли могла расположить к себе императора. Франц Леппих родился в 1778 году в семье немецкого крестьянина. Из монастырской школы его выгнали за «бессмысленные трюкачества». Он подался в плотники, а потом под фамилией Смит в 1805 году завербовался в английскую армию. По его собственным рассказам, там он за три с небольшим года дослужился до чина майора, что вызывало у окружающих справедливые сомнения. Вернувшись в Германию, Леппих женился на богатой дворянке и на её средства увлёкся изобретательством. Напридумывал он много чего, но действующим оказался только панмелодиокон. Его чарующие звуки не впечатлили тестя Леппиха, и после смерти дочери он выгнал изобретателя из дома. Вместе с композитором Конрадином Крейцером Леппих отправился в турне по Европе. В Париже Франц демонстрировал своё изобретение в салоне императрицы Марии-Луизы, где и улучил возможность заинтересовать Наполеона своими совсем немузыкальными идеями по поводу боевого воздухоплавания.
Вернувшись после неудачной аудиенции в родной Вюртемберг, Леппих стал строить аэростат самостоятельно. Пытаясь заручиться поддержкой местного короля Фридриха I, Леппих писал, что «через 4 месяца 50 летательных аппаратов будет более чем достаточно, чтобы сделать Германию независимым государством и сделать полноправным сюзереном того, кто пожелает воспользоваться его изобретением». Но Фридрих опасливо косился в сторону могущественного Парижа. И попыткам поднять немецкую силу на недосягаемую в прямом смысле слова высоту помощи не оказал. Вместо этого он прислал комиссию из трёх университетских профессоров оценить перспективность изобретения. Учёные осмотрели предварительные работы Леппиха и четырёх его подмастерьев и пришли к выводу, что они заслуживают внимания. Леппих, по его собственным словам, «после многих поисков нашёл, что птицы маханием крыльев своих делают пустоту в атмосфере, которая принуждает их стремительно расширяться в облегчённом пространстве». Эта не очень ясно сформулированная мысль натолкнула его на идею создания искусственных крыльев, которыми, как вёслами, будут управлять находящиеся в гондоле «гребцы».
Многочисленным французским агентам, имевшим большой вес при дворе Фридриха, размах замысла показался опасным. По их настоянию изобретателя несколько раз вызывали в полицию и запретили ему строить шар. Но Леппих не расстраивался. К тому времени он уже заинтересовал своим проектом русского посланника Давида Алопеуса. С не свойственным финскому дворянину восторгом тот докладывал в Петербург, что шар Леппиха «невступно в три часа полёта в различных направлениях, как вперёд, так и назад, по ветру и против ветра, подымаясь и опускаясь по своему произволу, сделал 45 французских миль»… В действительности никакого полёта не было. Но Леппих рассказывал о нём так убедительно, что заворожил не только Алопеуса, но и Александра I.
1 мая 1812 года Франц Леппих и его подмастерья с выданными русским правительством поддельными паспортами пересекли границу Российской империи. 8 мая они прибыли в Москву, где поступили в распоряжение генерал-губернатора князя Ростопчина. Немцам выделили участок в деревне Воронцово, окружённый высоким забором и охранявшийся солдатами. Местным жителям объявили, что там-де будут производиться сельскохозяйственные машины, а когда за забор потекли подводы с тафтой для изготовления оболочки шара (её закупили пять тысяч аршин), версия изменилась – теперь в Воронцово началось производство пластырей.
Секретные работы кипели. Самым сложным было изготовить вёслокрылья и пружинные рессоры для облегчения махания ими. Металлические вёсла ломались после нескольких пробных взмахов. Леппих потребовал лучшее английское железо. Ростопчин закупил требуемое количество импортного металла. Вёсла ломались по-прежнему. Тогда Леппих потребовал сверхпрочную сталь, из которой делались математические инструменты. Скупили по Москве все циркули и астролябии и переплавили их на вёсла. Они всё равно ломались. Пока решили сосредоточиться на самом шаре.
