Николь зябко передёрнуло плечами. Ну и силища. Не человеческая, натурально животная! Максу шею играючи сломал, носилки не запыхался почти на весу держать… Обороти выдыхались быстро, а он как взялся — так и тащил до самого конца. И с этим монстром она под одной крышей столько времени? Да он же одним пальцем ей позвоночник переломать может!
Но не станет. Сдаст отцу обратно с чистым сердцем… Или, если очень повезет, прибьет раньше.
С тихим стоном Николь завалилась на бок и прикрыла глаза. Надо заставить себя поспать… Но в крови такой адреналин, что до сих пор встряхивает. И тем хуже сидеть в четырех стенах и ждать неизвестно чего. Может быть Рольф умер? Или все обошлось?
Глупо, конечно, беспокоиться о том, кто тебя знать не знает, но ей и раньше хотелось быть чем-то полезной этому миру, а после измывательства, которое отец устроил, Николь вообще не выносила вид беспомощного существа, будь он оборотнем или человеком.
Щелчок замка прозвучал в тишине как райская музыка. Докатилась, черт возьми… Рада своему тюремщику! Может, еще из комбеза выпрыгнуть и встретить оборотня в одних трусиках? Он бы наверняка оценил.
Дарк, как всегда, чудом не вынес косяк двери. Но вместо того чтобы с порога кинуться на нее и прижать к стенке — прошел к себе.
— Иди сюда, — пробурчал, сбрасывая на ходу куртку.
Все ясно, опять рычим. Не ново…
Стараясь вести себя обычно, Николь встала и прошла в смежную комнату. Дарк и в самом деле нашелся у кухонного уголка. Сидел на высоком табурете. А на столешнице бутылка и два стакана.
Голова закружилась от тошнотворной слабости.
— Это… это что? На поминки? — прошептала чуть слышно.
Оборотень брови так и вскинул:
— Какие поминки? А, — едва заметная ухмылка мягкой кисточкой стерла хмурость. — Нет, не на поминки. За здравие.
Николь выдохнула. Живой, значит. Хорошо-то как! А оборотень опять серьезным стал и посмотрел очень внимательно.
— Выпей, — легонько кивнул на стакан. — Тебе надо расслабиться.
Николь застыла, чувствуя, как пол медленно уходит из-под ног. Оборотень предлагал ей выпить? Серьезно?!
Мужчина чуть склонил голову. Желтые глаза вспыхнули золотыми бликами.
— Челюсть подбери. И садись за стол.
— С пьяненькой решил покувыркаться? — ляпнула быстрее, чем подумала.
Дарк показушно хмыкнул:
— Если бы я хотел покувыркаться с пьяненькой, то просто всадил в тебя стаканчик-другой дешевого пойла.
Это точно. Скрутить ее в бараний рог и напоить силой оборотню нетрудно.
— Так ты будешь пить? — мужчина ловко откупорил бутылку и налил себе.
Николь медленно приблизилась к столику. Что-то ей все это не нравится. То ее держат за бесправную подстилку, ошейник цепляют, командуют сесть-встать-не мешать, то вдруг выпить предлагают как равной. Или оборотню просто не хочется ходить в должниках?
Ноздрей коснулся умопомрачительный запах фруктов, и Николь громко сглотнула. Вкусно! Мазнула по мужчине вопросительным взглядом и тут же попалась в два бездонных золотых омута. На их дне медленно тлел огонь. Живой, искушающий… И можно сколько угодно обвинять оборотня в сволочизме высшей пробы, но на границе сознания никак не исчезало желание плюнуть на все и выжать из своего плена максимум приятного.
Например, насладиться выпивкой. Потому что ей всегда запрещали. А Николь ненавидела ограничения. И Дарк наверняка это понял. Мужчина провел с ней жалких несколько недель в особняке, но если все понимал… Черт, и почему в голове сразу мыслишки, как оборотень таскал ее из ванны или носил на руках в туалет? Такой послушный мальчик.
Николь молча уселась напротив.
— Мне хватит половины. Я не собираюсь напиваться добровольно.
Дарк наградил ее уставшим и явно лицемерным вздохом, а потом налил ровно полстакана.
— По-твоему, я настолько ублюдок, чтобы напоить тебя силой?
— Да, — ответила не раздумывая.
Ой, как помрачнел, надо же! Сразу за стакан схватился и опрокинул залпом.
— Видишь, не отравлено, — оскалился в злой усмешке.
— Для гос-по-ди-на надо ведро отравы… Нет!
Прижала к себе стакан, стоило мужчине протянуть руку.
— Тогда пей, — рявкнул в своей привычной манере.
А ей прямо совсем полегчало. Удалось хоть немножко, но укусить, а это лучше всякого вина.
Николь осторожно пригубила глоточек. На языке заплясал фруктово-цветочный огонь, и по горлу стек вниз, взрываясь в желудке крохотным шариком тепла. Интересно!
Еще глоточек… Ощущения стали глуше, но все равно приятно. Хочется повторить снова. О, вкус сменился на что-то съестное… Шоколад! Точно, шоколад! Господи, вот о чем скучала, так это о настоящем молочно-ореховом шоколаде. Чтобы намазать на булку слоем в палец толщиной и слопать без зазрения совести. Потому что просто может. Может выбирать, когда ей спать, что есть, как одеваться, с кем разговаривать и... Все?!
Николь удивленно уставилась на дно пустого стакана. Закончилось. А в голове хмеля совсем нет, только вдруг перед глазами стало особенно ясно и четко.
Как будто картинку разбили на тысячу деталей и каждую выдвинули на передний план. Чистота комнат при их явной скромности. Заботливо подлатанные и починенные вещи, каждая строго на своем месте. И в центре всего этого — оборотень.
Крохотный стаканчик тонет в огромной ладони, закатанные рукава обнажают жилистые предплечья. Выпуклый узор вен складывается в идеальную картинку, а под плотной кожей играют мускулы. Перекатываются лениво и плавно, завораживая, как завораживает пляска языков пламени. Крупные пальцы чуть дрогнули, обхватывая стакан крепче. Вот бы заменить обычное железо на дорогой хрусталь, а истертый комбез — строгим костюмом. Перед таким с радостью упали бы все неприступные дамочки высшего света. Впрочем, они бы сделали это и так… Не из-за красоты — в Верхнем Секторе она покупалась по щелчку пальцев. Хищная опасность, таившийся за обманчиво-спокойным взглядом, привлекала в сотню раз сильнее. Правильные девочки любят плохих мальчиков…
Мужчина медленно поднес стакан к губам. Широкий кадык дернулся, проталкивая еще один глоток, и Николь сглотнула следом.
— Налить еще? — проурчал так, что по коже колкая щекотка пошла гулять, а в голове стало пусто-пусто.
Не умея отлепить язык от нёба, Николь молча подвинул свой стакан. Надо чем-то занять руки, срочно.
Опять ровно половина. Она нырнула в нее с головой, выпивая слишком быстро для того, чтобы успеть прийти в себя. А тепло уже не только в животе. Каждая клеточка налилась мягкой истомой, превращая мышцы и нервы в теплый студень.
— Ты спасла Рольфа, — оборотень налил еще. Ей и себе. — И не только его...
