– Ну, может быть, машина какая-то долго под окном стояла, или кто-то несколько раз звонил с незнакомого номера, или еще что-нибудь?
Утренний телефонный разговор наверняка заинтересовал бы Кононова. И Солодовникову они бы без труда отыскали. Хотя что ее искать? Комната двадцать восемь в гостинице «Уют» на месте общежития литейно-механического завода. Но если бы детей похитила Солодовникова, наверняка она захотела бы сохранить разговор в тайне. Или, может быть, она уверена, что Игорь будет молчать обо всем, что связано с Деревом счастья. Тогда один-ноль в пользу команды «Полоумные бабки».
– Нет.
– Может быть, дети вели себя странно?
– Да нет, все было как обычно.
Вытянутый палец следователя трижды клюнул клавиатуру.
– А я вот столкнулся со странностями, когда начал прорабатывать вас, Игорь Андреевич. – Кононов прищурился и поднял взгляд. – Я пробил вас по базе. Ни судимостей. Ни административных взысканий. Восемь штрафов ГИБДД за двадцать шесть лет водительского стажа. Можно сказать, образцовый гражданин. Ничего интересного, за исключением одного эпизода четырнадцатилетней давности. Сейчас, с учетом вновь открывшихся обстоятельств, вас бы судили. А тогда вы отделались выговором с последующим увольнением. Я имею ввиду того маньяка, которого вы выпустили из больницы. Его поймали четыре года назад, и он повесился в камере следственного изолятора за день до вынесения приговора. Сурового приговора, надо думать.
Рот и карманы вашего бывшего пациента оказались набиты пищевой солью. Кажется, он собирался превратиться в сушеного леща. Да, на тот момент, когда вы его выпустили из больницы, он еще не был убийцей, и закон не имеет обратной силы, но факт остается фактом: ваша ошибка – хочется думать, что это была все же ошибка, – стоила жизни двенадцати женщинам. Ни одного тела не было найдено, но восемь эпизодов прокуратура смогла убедительно доказать на суде. И знаете, у этих женщин, его жертв, тоже были выколоты глаза. Вы не знаете, чем можно объяснить это удивительное совпадение?
«Это разве удивительное? – подумал Игорь. – Заглянул бы ты ко мне в карманы. Вот это уж действительно совпадение так совпадение».
Он старался смотреть на следователя и не отводить взгляд. Его лицо должно было отражать растерянность. Получалось плохо.
– Нет. Я не могу это объяснить.
– А жаль. – Пальцы вновь застучали по клавиатуре. – Я очень надеялся, что сможете. Ну ладно, раз так, не буду вас больше мучить. После того как нашлась девочка, следствие, честно говоря, перешло в режим ожидания. Какой смысл отрабатывать версии, если через два-три дня мы и так узнаем, что произошло на самом деле.
Следователь вытащил листок из принтера.
– Читайте. Если замечаний нет, внизу пишете: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». Дата и подпись.
26
Прежде чем войти в парк, врач замер где-то у входа. Она чувствовала не только его близость, но и его тревогу. Скорее всего, он сидел в припаркованной машине и прислушивался к внутреннему голосу. У него должна быть очень острая интуиция. Особенно в отношении женщины, брата которой сожрала Тварь.
Врач свернул с центральной дорожки и подошел к лавке. Не поздоровался и не кивнул ей. Аккуратно сел на левый край лавки – даже чуть ближе, чем она рассчитывала. Осмотрелся по сторонам. Тонкая линия рта едва изогнулась. Вышла дьявольская усмешка. Злая и мудрая. Пальцы паучьими лапами нервно вцепились в край доски. Вблизи запах был почти непереносим, и она стала дышать ртом.
– Знаете, Галина Сергеевна, когда-то я читал в журнале любопытную мысль о том, что сумасшествие тоже следует считать в некотором смысле инфекционным заболеванием. Что болезнь чаще всего развивается внутри какой-то местности или вокруг какого-то события.
Его голос стал ниже и глуше, чем был тогда на приеме. Как если бы он говорил из-под земли. Она заметила метаморфозу еще во время телефонного разговора.
– И надо признать, массовое искривление сознания действительно случается, – продолжил он. – История знает немало таких случаев. Например, Холокост или Джонстаун. Помните, это когда около тысячи сектантов в один час покончили с собой. Или вот, например, взять нас с вами.
Он заглянул ей в лицо. Цепкий взгляд пронзил ее шилом. Она отвернулась.
– Что происходит, Галина Сергеевна?
Осторожный и емкий вопрос. Тварь не станет действовать открыто, пока все не разузнает. Пока не получит подтверждений своим догадкам. Тварь не может просто так рисковать врачом – единственной сохранившейся пуповиной.
– Вы сами прекрасно понимаете, что происходит, – ответила она.
– Нет. Не понимаю.
Она посмотрела по сторонам. Справа по дорожке к ним шла девушка с собакой, та самая, которую она видела час назад. Слева – никого не было. Надо было подождать, когда девушка пройдет. Не больше минуты. Старуха медленно сунула руку в сумку, потрогала пальцем лезвие ножа и мельком взглянула на тощую небритую шею собеседника.
– Вы сказали, что поможете мне найти детей, – сказал он. – Обмолвились о полигоне на Кавказе. О Твари, которая живет под Деревом. Насколько я понимаю, вы и на прием ко мне пришли вовсе не из-за проблем со здоровьем. Вы хотели встретиться и поговорить. А теперь молчите. Давайте поговорим. Я тоже этого хочу. Может быть, даже сильнее вас.
Тварь умела притворяться и ждать. Но в этот раз уловки не пройдут. Не слушай его. Давай. Сделай это прямо сейчас.
Девушка с собакой прошла мимо, не посмотрев в их сторону. Из ушей у нее спускались вниз и исчезали в вороте кофты проводки наушников. Если ты не сделаешь это сейчас, ты не сделаешь это никогда.
– Не знаете с чего начать? Давайте начну я. Я никогда никому не рассказывал об этом.
Во рту пересохло. Пальцы до боли сжали ручку ножа. Высохшие мышцы веревками натянулись под кожей. Левая нога слегка сдвинулась в сторону, готовясь к повороту тела. «Это тебе за маму и за Витю, Тварь». Мысленно она уже убила его бессчетное количество раз. Чтобы превратить мысль в действие, требовался последний нервный импульс от головы к телу. Но он все не поступал.
– Я был под Деревом счастья четырнадцать лет назад. Моя жена была беременна. Она долго не могла забеременеть. На седьмом месяце у нее открылось кровотечение. Ее положили в больницу. Сказали, что ребенок умрет и нужно будет делать искусственные роды. Один мой пациент вызвался помочь. Да, тоже пациент. Видите, как все повторяется и переплетается. А еще он сказал, что всякий, кто побывал у Дерева счастья, рано или поздно сходит с ума. – Врач выдержал паузу, словно задумавшись, и через несколько секунд продолжил: – Так вот. Этот человек отвел меня к Дереву, набрал бутылку сока и отдал мне. Соком я напоил жену…
– Кого вы убили там, доктор? – спросила она.
Вопрос сам вырвался у нее изо рта и прозвучал неожиданно громко, как свисток на крышке скороварки.
