Игорь сбросил вызов и включил фонарик на телефоне. Он снова вспомнил про старуху и подумал, что поверил в ее историю, похожую на подростковую страшилку, только потому, что его собственная история выглядела еще более невероятной.
Кострище оказалось развороченным. Мокрые грязные кирпичи были разбросаны в разные стороны. Вокруг валялись битые стекла и смятые пивные банки. Марина всегда собирала за собой весь мусор до последней салфетки. После них здесь успел побывать кто-то еще, не особо аккуратный.
Дунул ветер. Дерево заскрипело и закачалось. Игорь крепче сжал в руке крючок от домкрата.
«Генеральная репетиция второй поездки к Дереву подошла к кульминационному моменту, – подумал он. – Для полноты картины не хватает только тряпок, развешенных на сухих ветвях, и гостинца».
В промежутках между порывами ветра он вдруг услышал приглушенный звук. Как будто кто-то перевернулся во сне и тяжело вздохнул. Показалось? А может, шум реки? Он больше не мог гадать и в несколько стремительных шагов обошел Дерево, держа светящийся телефон перед собой на вытянутой руке.
В дупле сидела Наташа. Высохшее, перемазанное в грязи лицо вынырнуло из груды тряпья.
«Сюрприз, сюрприз! – В черных провалах глазниц блеснули белки глаз. – Я так ждала тебя, милый».
Игорь отшатнулся, но мгновение спустя понял, что ошибся. Вытянувшееся до неузнаваемости бледное лицо с провалившимися глазами принадлежало сыну.
Игорь бросился к Сереже. Низко свисавшая ветка расцарапала ему щеку. В дупле было сухо и пыльно. Древесная труха посыпалась на голову и попала в глаза. Он часто заморгал, с силой зажал веки, и по щекам потекли слезы.
– Сынок! Слава богу! Черт, как же ты нас напугал!
Стоя на коленях, Игорь обнял сына. Потом отстранил от себя, чтобы снова на него взглянуть. Это был Сережа. Сын был так сильно вымазан, как если бы вылез из-под земли. Вся его одежда, лицо и руки были покрыты холодной скользкой грязью. Черт, это случилось. Это было невозможно, но это произошло. Только бы это не было сном. А если так, то Игорь хотел бы никогда не проснуться.
– Вставай, сынок.
Сережа не двигался. Стеклянные глаза смотрели куда-то в сторону. Как если бы это был не живой человек, а набитое соломой чучело. Лосиная голова в сарае тестя. Охотничий трофей того, кто живет под Деревом счастья.
– Ты слышишь меня, сынок?
Сережа моргнул и зашевелился. Слабые, негнущиеся в локтях руки потянулись к Игорю. Сын попытался встать и тут же сел. Игорь обхватил его под мышки. Тело оказалось неожиданно твердым и тяжелым. Только не урони, как тогда Наташу. Это очень даже может случиться, потому что все повторяется. Игорь обернулся, ожидая увидеть за спиной Шматченко с лопатой наперевес. Но там никого не было. От покрытой грязью куртки сына сильно воняло дымом.
К машине, несмотря на тяжелую ношу, Игорь шел быстро. Почти бежал. Часто ощупывая тело, чтобы убедиться в том, что несет не завернутые в грязные тряпки кирпичи от очага, подсунутые то ли призраком, то ли собственным больным воображением, а сына. И сердце стучало все быстрее. Чувство огромной удачи и восторга переполняло его. Точно так же, как тогда, много лет назад, когда он вышел с Мариной из кабинета УЗИ после удачной попытки ЭКО.
33
Телефон пиликал минут пять, прежде чем Игорь взял трубку. За это время стекла «Тойоты» плотно запотели, а салон наполнился запахами дыма и мокрого тряпья. Звонила Марина. Полчаса назад он сам собирался позвонить ей, как только сядет в машину, но планы вдруг изменились.
– Ты в своем уме? – спросила жена.
– Хочется думать, что да. Извини, не мог ответить. Поломалась машина.
– Что?
– Машина, говорю, поломалась.
– Как поломалась?
– А вот так. Стала поперек дороги, и все. Похоже бензонасос, а там черт его знает. Стартер крутит, а двигатель не заводится. – Игорь потер подбородок и прислушался к ровному урчанию мотора.
– Двенадцать часов ночи. С ума сойти. И что ты собираешься делать?
– Вызвал эвакуатор. Не бросать же ее здесь.
– Мне приехать? Я могу попросить Ленку, она подвезет.
– И что толку? Оставайся у матери. А завтра утром приедешь.
– У меня здесь ни зубной щетки, ни полотенца, ни ночнушки. Я же не собиралась ночевать здесь сегодня.
– Марина, раз в жизни можно не почистить зубы и лечь в трусах.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я приехала?
– Да. Я сам разберусь. За меня не переживай. Все, давай. Пока. До завтра.
– Постой. Ты разговаривал со следователем?
– Да.
– Что он сказал? Они что-нибудь нашли? Следы какие-нибудь? Может быть, кто-то видел Сережу?
– Нет. Ничего.
– Понятно. Тогда до завтра. Позвоню Ленке, пусть остается дома. Пока.
– Пока.
Игорь сбросил вызов и посмотрел на сына. В тусклом свете потолочного фонаря лицо Сережи выглядело пустым и плоским. Он не сказал жене, что нашел сына, и это показалось ему странным. Таким же странным, как мысль о том, что его дети – вовсе не его дети, или о том, что старуха прекрасно подходит на роль гостинца.
«Мне нужно все обдумать, – так объяснил он себе свое решение. – Нет ничего плохого в том, что Марина узнает обо всем чуть позже».
Игорь снова взял правую руку Сережи и поднес ее к потолочному светильнику. На грязной припухшей ладони краснел ровный полукруг из десятка небольших ранок, соединяющий большой и указательный пальцы. Игорь развернул кисть и обнаружил такие же раны с тыльной стороны ладони. Самыми глубокими с обеих сторон были два центральных прокола. Игорь почувствовал легкий холодок на затылке. Надо было поскорее уезжать отсюда, пока он не обнаружил вдруг еще что-нибудь.
34
Воровато озираясь, как будто он украл ребенка у настоящих родителей, Игорь внес Сережу в дом. Споткнулся об разбросанную у входа обувь, локтем включил свет и посадил Сережу на пуф. Через распахнутую дверь порыв ветра швырнул в коридор ворох мокрой листвы. Игорь вернулся к двери, захлопнул, дважды повернул ключ и подергал за ручку. Часы на стене показывали без четверти час. Наташины угрозы обернулись пустышкой.
– Вот мы и дома, сынок. Мамы нет. Но это и к лучшему.
Как с манекена, Игорь снял с сына куртку и свитер. Штаны были густо покрыты репейниками и разорваны в районе правой щиколотки. Кроссовки превратились в два куска грязи. Развязать тугие, забитые грязью узлы на шнурках не получилось – пришлось идти на кухню за ножом. Носки были мокрыми. Их вместе с трусами Игорь снял в ванной.
– Пи́сать будем?
Сережа отказался, покачав головой.
– Тогда залазь в таз.
