– Как она? – спросил Игорь, когда они вошли в палату.
– Жидкость в плевральной полости. Плюс в раны на лице попала инфекция. Плюс переохлаждение. Пробуем макролиды. Одним словом – скверно. Извини за прямоту.
В этот раз Доронин часто извинялся. В основном за то, что сразу неверно оценил состояние больной и дал родителям надежду.
Прохоровы пришли порознь. Он видел через окно кабинета, как, ссутулившись, тяжело поднимался по ступенькам крыльца Игорь. За семь лет, прошедших с тех пор, как они вместе работали в поликлинике, Прохоров постарел лет на пятнадцать. И половина из этих пятнадцати наверняка пришлась на последнюю неделю. Некоторое время спустя, бодро стуча каблуками, появилась его жена. Накрашенная и опрятная, она, напротив, выглядела намного лучше, чем три дня назад. Возможно, от недопонимания.
– Когда вы ее будете выписывать? – спросила она Доронина, стоя на пороге, когда они уходили.
– Не знаю. Ничего не могу обещать.
– Поскорее бы уже.
Игорь невесело ухмыльнулся, очевидно осознавая двузначность пожелания. Возможно, это была их последняя встреча с дочерью. В морге это будет уже не ребенок, а тело.
56
Фиолетовая чернота обманывала Лизу, притворяясь сном. Сознание плыло. Всякая мысль, всякий образ, едва зародившись, мгновенно растворялись в темноте. Исчезало все, кроме боли и страха. Отчасти нарушение сознания было результатом ее общего физического состояния, отчасти – вызвано болеутоляющими, которые кололи шесть раз в сутки, но главная причина заключалась в слепоте. Канал, через который в мозг поступало девяносто процентов информации из внешнего мира, был разорван. Сознание отказывалось принимать эту новую, грубо усеченную реальность и погружалось в воспоминания.
– Примеры. Упражнение сто сорок восемь, сто сорок девять и задача номер сто сорок два.
Голос Зинаиды Ильиничны еще звучал в голове, когда Лиза, на ходу застегивая куртку, вышла из школы.
День был холодный, но солнечный. Подмороженная слякоть весело блестела в лучах солнца. Лиза прищурилась. Впереди ее ждала самая приятная часть дня. Оля стояла на последнем порожке крыльца, прислонившись к толстой завитушке перил. По дороге они наконец-то зайдут в «Невскую сдобу» и возьмут по горячему шоколаду с вишневыми пирожками. Лиза успела помахать подруге рукой и улыбнуться, прежде чем увидела брата.
Сережа стоял на середине пешеходной дорожки около автостоянки. Он пришел один, это было ясно с первого взгляда. Куртка расстегнута, на голове нет шапки, а на ногах вместо ботинок синие кроссовки с сеточками на носках.
По улице шли люди. Много людей. Все они старательно обходили Сережу стороной. Никто не приближался вплотную, не задевал и не толкал его. Как будто брат держал в руках невидимый обруч.
– А это что за пугало? – спросила Оля, поймав взгляд подруги.
– Мой брат.
Сережа помахал Лизе рукой.
– Тот, который измалевал альбом?
– Да. Не знаю, как он здесь оказался. Надо позвонить маме.
Лиза вытянула из кармана куртки телефон и дважды нажала кнопку вызова. Мама не отвечала. Она набрала номер отца и слушала длинные гудки до тех пор, пока не услышала механический голос оператора «Вызываемый вами абонент не отвечает».
Сережа помахал рукой сестре еще раз, развернулся и медленно побрел по тротуару.
– Пойдем, – сказала Лиза. – Надо его отвести домой. Он заблудится или попадет под машину.
– Такой дылда? – ответила Оля. – Я не пойду. Он мне не нравится. И мама сказала, чтобы после школы я сразу шла домой.
– Мы же собирались в кондитерскую.
Оля отвела взгляд. Зеленая куртка мелькнула в потоке прохожих и исчезла.
– Предательница! – Лиза сбежала с крыльца и устремилась за братом.
Лучше было двигаться против движения. Навстречу прохожим, так, чтобы тебя видели. Если бежать сломя голову – они расступаются. Рюкзак шлепал по спине, и она слышала, как карандаши в пенале шумно бились о пластиковые стенки. Ноги сами перепрыгивали через лужи и несли ее вперед, в погоню за братом.
Квартал, второй, третий. Зеленая куртка впереди дразнила – появлялась на мгновение, чтобы обнадежить, и снова исчезала из вида.
Беги, беги, маленькая серая мышка. И может быть, ты проживешь еще немного. Только бежать надо в другую сторону.
Она немного притормозила, чтобы перевести дыхание и выбросить детские глупости из головы.
Это все ерунда. Как бы странно Сережа себя ни вел, его не нужно бояться. Я не в лесу у реки, а на центральной улице, заполненной людьми.
Аргумент звучал убедительно до тех пор, пока она не свернула к Райской пустоши. Тротуар был перегорожен строительным забором, а проезжая часть оставалась разбитой тяжелыми грузовиками и бетоновозами, несмотря на то что работы прекратились несколько лет назад. Ни людей, ни машин не было.
Яркое солнце теперь казалось не веселым, а слепящим и злым. Грязные лужи были слишком большими для того, чтобы через них можно было перепрыгнуть, и она обходила их по краям, усыпанным мелкими цветными камешками. От Сережи ее отделяло несколько шагов. Брат шел напрямик, безразлично хлюпая промокшими кроссовками по стылой воде.
– Сережа, стой.
Он не повернулся, но пошел медленнее. Достаточно медленно для того, чтобы она могла догнать его. Впереди виднелись оживленный перекресток и переполненный пешеходами тротуар. Сережа вдруг остановился перед искореженным участком забора. Кто-то отогнул железный лист, и в заборе появилась брешь, в которую без труда мог пролезть взрослый человек. Сквозь дыру высовывался сухой бурьян. Лиза догнала брата и остановилась.
– Пойдем домой.
Сережа наклонил голову так, чтобы она не могла увидеть его лица, и повернулся.
Иногда он делает странные вещи. Но мы не должны бояться его. Поверь мне. Она поверила и протянула руку.
– Пойдем.
Сережа схватил ее за рукав, потянул на себя и толкнул в дыру. Лиза закричала, споткнулась и полетела вниз, как Алиса в Кроличью нору. Только на той стороне ее ждали совсем иные чудеса.
Пальцы нащупали бинты, опутавшие голову. Коснулись глазниц, нащупали трубку аппарата искусственного дыхания. Трубка вздрагивала каждый раз, когда слева что-то шипело и надувало ее изнутри. Над головой что-то пищало. Лиза вдруг поняла, где находится, и закричала, как будто снова оказалась на пустыре. Как будто снова все должно повториться. В палату сбежались сестры.
57
– Удобно? – спросил Шпак.
Штатный вопрос, с которого Игорь сам частенько начинал диалог. Впервые он сидел по эту сторону стола.
– Да. Пойдет, – ответил Игорь.
Сидеть лицом к окну было определенно приятней, чем спиной к нему, а вот ногам было тесно. Носок правого ботинка все время упирался в ножку стола. Игорь вспомнил, как они всем коллективом двигали мебель по четвертому кабинету в поисках научно обоснованного комфорта. И вот тебе, пожалуйста, результат.
