Мейси покачала головой:
— Нет, это та самая приятельница, у которой я вчера останавливалась, Джорджина Бассингтон-Хоуп.
— Бассингтон-Хоуп? — Выражение лица хозяйки заметно изменилось, она напряженно выпрямилась. — Не дочь ли Эммы и Пирса Бассингтон-Хоупов?
— Да, именно.
— Вот не ожидала.
— А почему? Что-то не так?
— Нет-нет, все в порядке, — улыбнулась леди Роуэн. — Ладно, не буду тебя задерживать. День, похоже, выдался славный — солнце и снег. Дороги уже почистили, так что вы легко доберетесь до города.
Собаки загавкали и стали дергать поводки в сторону коттеджа грума, заметив Фрэнки, который вечно баловал их лакомыми кусочками.
— О Боже, только я обрадовалась, что они научились себя вести!.. Всего хорошего, Мейси!
Мейси попрощалась, вернулась к машине и завела мотор. Оглянувшись, перед тем как повернуть на Тонбридж-роуд, она увидела, что отец и леди Роуэн смотрят ей вслед. Фрэнки махал рукой, леди Роуэн — нет, и даже отсюда было заметно, как она хмурится.
Вернувшись домой, Мейси с удовольствием обнаружила, что батареи теплые. Это хоть как-то оправдывало расходы на центральное отопление и позволяло не включать газ. Хорошо, что строители не поставили в квартиры модные, но страшно дорогие электрокамины.
Мейси села в кресло, поджав ноги, положила на колени блокнот и добавила несколько пометок. Пока ничто не убедило ее, что Ник Бассингтон-Хоуп пал жертвой чьего-то злого умысла. Однако если предположить, что нападение все-таки было? Возможно, это даст новый толчок ее мыслям и действиям? Что ж, тогда нужно подумать об уликах, мотиве и убийце. Сперва она не собиралась двигаться в эту сторону, так как метод, основанный на допущениях, мог привести к неверным выводам, заставить видеть ключ к разгадке в самых невинных деталях, считать подозрительным любое вскользь брошенное слово. Такое часто происходит в полиции, особенно когда начальство давит и требует поскорее арестовать подозреваемых. Хотя ее способ обычно требовал больше времени, аккуратность и тщательность подкрепляли доверие к результатам. Однако сейчас она позволила себе попробовать альтернативный метод.
Закрыв глаза, Мейси представила себе галерею и работающего на лесах художника, который вбивает крюки для огромного триптиха. Огромного ли? Студия в его доме-вагоне могла бы вместить полотно максимум восьми футов высотой, если вешать его так, чтобы удобно было работать. Она вспомнила стену, где должен был висеть триптих — что ж, подходяще, как раз около восьми, и четыре-пять футов шириной. А теперь боковые панели. Все считают, что пропавшая картина состоит из трех частей, а если их больше? Меняет ли это что-нибудь? Она попыталась вспомнить стену в мельчайших подробностях, стараясь понять, какие именно приготовления делал Ник. Отметки на штукатурке, там, где были вбиты крюки, могли подсказать количество панелей, хотя гвозди и шурупы, которыми крепились леса, тоже оставили следы, заметные, несмотря на последующий ремонт.
Часы на камине пробили шесть. Пора собираться в гости к Джорджине. Мейси знала, что будет некомфортно себя чувствовать — и не только из-за подозрений, одолевавших ее в течение дня. Одна мысль о вечеринке вызвала в памяти воспоминания о Гертоне, куда она вернулась после войны продолжать учебу. Время от времени ее и других девушек приглашали на вечеринки студенты, также возобновившие учебу после армии, или более молодые, поступившие позже. Казалось, все танцуют до упаду, стремясь скорее забыть страшное прошлое. А Мейси обычно пару часов подпирала стенку, потягивая напитки, прежде чем тихонько уйти, даже не попрощавшись с хозяевами. Ей понравилось лишь на одной вечеринке, где она позволила себе сбросить привычную броню самозащиты, и было это в самом начале войны.
Подруга Присцилла позвала Мейси к родителям капитана Саймона Линча, который решил таким образом попрощаться с семьей, прежде чем отбыть во Францию. Воспоминания рождали сладкую горечь. С тех пор, несмотря на годы, отмеченные учебными и профессиональными заслугами, она так и не научилась свободно чувствовать себя на многолюдных мероприятиях.
Мейси надела черное платье, длинный, до колен, голубой кашемировый кардиган и подходящее к нему по цвету меховое боа, подаренное ей Присциллой в прошлом году. Расчесала волосы, подрумянила щеки, подкрасила губы. Положила в карман часы, достала из гардеробной в спальне темно-синее пальто, нашла черную сумочку, сунула ноги в стоящие у двери черные туфли.
Мейси никак не могла сообразить, когда удобнее приехать на вечеринку; согласно приглашению, та начиналась в семь, а в девять должны были подать легкий ужин. Ей не хотелось быть первой, но и опаздывать так, чтобы упустить гостей, с которыми следовало бы поговорить, тоже не стоило.
Оказалось, что по набережной Виктории передвигаться можно исключительно ползком — таким густым был охристый смог, окутавший автобусы, повозки, машины и пешеходов. Мейси припарковалась возле особняка из красного кирпича так, чтобы видеть людей, заходящих к Джорджине, и дать себе время осмотреться. Даже в машине было очень холодно; она потуже затянула шарф и подышала на замерзшие пальцы.
Вот в автомобиле с шофером прибыла элегантная пара, женщина оказалась не в вечернем, а — к облегчению Мейси — в более коротком, коктейльном платье. Только по пути в Челси Мейси вдруг сообразила, что вечерний наряд куда уместнее — мысль столь же мудрая, сколь и бесполезная, так как его у нее попросту не было. Очередная машина со свистом подлетела к соседнему особняку, водитель, мигом сообразив, что подъехал не туда, лихо развернулся, завизжали тормоза, и автомобиль замер у нужного дома. Из него вылезли две женщины и мужчина, судя по всему, в легком подпитии; водитель крикнул им, что поищет место поудобнее, проехал еще футов пять, поставил машину и ушел, оставив фары включенными.
Мейси взяла сумку и уже собиралась выходить, когда на стоянку подъехали еще две машины. Из «инвикты» вышел Стрэттон и направился ко второй машине, из которой уже появился тот самый человек, который говорил с ним около кафе после встречи с Мейси. Они не пожали друг другу руки, из чего Мейси заключила, что встретились они раньше и приехали вместе. Хотя — внезапно поняла она — это могло значить и то, что им нет особого дела друг до друга. Следом за незнакомцем из машины появилась девушка в вечернем платье, мужчины заговорили с ней, она закивала. Мейси заподозрила, что это одна из набранных недавно женщин-полицейских, работающих в Скотленд-Ярде. Девушка направилась к дому Джорджины, мужчины разошлись по машинам и уехали. Когда они проезжали мимо, Мейси втянула голову в плечи, надеясь, что ее не заметят.
Она пропустила еще два автомобиля, оба с шоферами, высадившими гостей возле особняка. Затем откуда-то из тени и клубящегося смога вышел помахивающий тросточкой мужчина. Походка выдавала в нем молодого человека, весельчака, который, судя по всему, напевает себе под нос. Шляпы на нем не было, расстегнутое пальто открывало вечерний костюм и небрежно намотанное на шею кашне. Мейси предположила, что это Гарри Бассингтон-Хоуп. Когда он взбегал по ступеням к парадной двери, из темноты вынырнула еще одна машина — медленно, как крадущийся за жертвой хищник — и, подобно льву, который подолгу выслеживает добычу, не трогая ее, проехала мимо. Видимо, кто-то пока не торопится, лишь наблюдает и следит, не делая решающего прыжка. Пока не делая.
