— Пожалуй, нет. — Джорджина огляделась. — А где сегодня ваш помощник?
Мейси подвинула стул, чтобы сесть поближе.
— У него серьезно заболели дети, пришлось остаться с семьей. Как только все наладится — вернется на работу.
— О Боже, сочувствую… Ну что — к Нику?
— Да. К Нику.
Мейси поразило, как легко Джорджина переключилась с разговора о семье Билли. Впрочем, может быть, ей просто не хотелось обсуждать тему болезни… и смерти.
— Итак, позвольте задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
— Поехали. — Джорджина поерзала в кресле, скрестила руки на груди.
— Первым делом мне надо получить более полное представление об отношениях Ника с теми, кто был ему близок, и с теми, кто каким-то образом влиял на его жизнь. Начнем с работы и Стига Свенсона.
— Ну да, Стиг… — кивнула Джорджина. — Он поддерживал Ника с самого начала, почти с тех пор, как тот закончил Слейд. Сперва выставлял по одной картине — то на той, то на другой крупной выставке, и постоянно побуждал его совершенствовать мастерство. Именно Стиг помог Нику съездить в Бельгию, а потом, после войны, в Америку.
— Как помог? Деньгами? Связями?
— И тем и другим. Стиг верил, что талант можно вырастить, особенно если не спускать с него глаз. Он великолепно разбирается в своей работе и умеет предложить каждому клиенту то, что не только в точности соответствует его вкусам, но и становится прекрасным вложением капитала. Знает и рынок, и «своих» художников.
— Понятно. А друзей Ника тоже он представлял?
— В какой-то мере да. Во всяком случае, они то и дело мелькали в галерее и знают Стига долгие годы.
— Как мистер Свенсон отреагировал на то, что Ник завербовался в армию?
— О-о, ярость викингов! Пыхтел и плевался огнем из-за того, что события вышли из-под контроля и замаячила угроза потерять деньги. Кричал Нику, что тот портит себе жизнь и карьеру, да еще на пороге славы, как так вообще можно… Но когда это привело к такому сногсшибательному рывку в работе, Стиг спал и видел, как выйдет с этим на рынок и продаст по максимальной цене.
— То есть Свенсону общение с Ником было выгодно?
— Более чем. Он вообще умеет делать деньги на чем и на ком угодно.
Мейси кивнула, встала, подошла к окну, постояла там и вернулась к камину, чтобы задать следующий вопрос.
— Джорджина, мне очень важно знать, что на самом деле творилось в душе у вашего брата. — Она дотронулась рукой до груди. — Я понимаю, война серьезно потрясла его — да и могло ли быть иначе? Но возможно, вы вспомните какие-то разговоры, которые дали бы мне более полное представление о том, как он себя чувствовал.
— Это обязательно?
— Мм… да. Для установления мотивов убийства необходимо мысленно слиться с жертвой настолько тесно, насколько возможно. Таков мой метод.
— Ясно.
Джорджина молча потерла руки; Мейси немедленно наклонилась и прибавила огонь в камине.
— Сказать, что Ник потерял на войне невинность, значит, сказать слишком мало, — начала наконец Джорджина, — однако примерно так оно и произошло.
— Что ж, понятно, — мягко отозвалась Мейси. — Продолжайте.
— В первый раз — когда его ранили — все еще было не так плохо, хотя и это он перенес достаточно тяжело. А вот возвращение его просто добило.
— Расскажите сперва о ранении.
— В плечо, шрапнелью. Ника, естественно, отправили в тыл. Кроме того, он отравился газом и… — Она тряхнула головой. — Не то чтобы он стал неуравновешенным, как контуженые, о которых я писала, но что-то в нем надломилось. Потом его привлекли к работе над пропагандой. Отказаться не было возможности.
— А если поподробней насчет надломленности? Не проскакивало ли в ваших разговорах что-то конкретное?
— В то время он больше молчал, хотя иногда, конечно, проскакивало, если у кого-то было желание слушать.
— И что?
— Разные истории. — Джорджина прищурилась, словно вглядываясь в прошлое. — Ник стал свидетелем жутких происшествий. Как и все мы в общем-то. Но у него все было как-то страшнее. Он почти не говорил об этом, но я-то знала, что он помнит…
— С вами все в порядке? — обеспокоилась Мейси, заметив, что клиентка как-то осела на кресле.
Джорджина кивнула.
— Будучи художником, Ник видел любое событие как картинку, сюжет. Понимаете? Вот рядом с ним умирает солдат, а в то же время в небе над битвой парит маленькое пятнышко — жаворонок. Это трогало и волновало его — неоднозначность каждой минуты.
Мейси промолчала, ожидая продолжения.
— Ник рассказывал, что наблюдал случаи невероятной жестокости — и тут же, словно другую сторону медали, невероятного же самоотречения, что трогало его до глубины души. — Джорджина подалась вперед. — Одну историю я даже включила в статью. Вы никогда не прочли бы ничего подобного в «Таймс», а вот в американский журнал ее взяли. После серьезной перестрелки человек, которого Ник толком и не знал, так как сам только что попал на фронт из учебки, совершенно потерял разум — бегал из стороны в сторону, дергался… Ник был уверен, что остальные проникнутся к нему сочувствием, но нет — все случилось ровно наоборот. — Джорджина помолчала, словно тщательно подбирая слова. — Кто-то обозвал его симулянтом, другой сказал: «И куда мы его теперь, парни?»; в конце концов было решено отправить бедолагу при свете дня проверять провода. Он поковылял к линии связи, где его тут же снял вражеский снайпер.
Мейси покачала головой и уже хотела что-то сказать, когда Джорджина продолжила:
— И это не все. Тело притащили обратно, повесили на столб у траншеи, и солдаты использовали его как мишень для тренировок, выбив пулями буквы НБД у него на спине. В официальной прессе о таком не прочтешь.
— НБД?
— Неустойчивый боевой дух.
Мейси сглотнула вдруг заполнившую рот солоноватую слюну.
— Вы сказали, что Ник не очень знал жертву, а как насчет тех, кто придумал столь жестокое развлечение, или их командира?
— Наверное, кого-то он мог знать, — нахмурившись, попыталась сообразить Джорджина. — Помню, однажды он сказал, что это ужас, как меняет людей война, что она порождает анархию и страшно подумать, какие жуткие вещи люди — солдаты — могут совершать просто от страха.
— Какого страха?
— Страха оттого, что их товарищ так дико изменился. Ник всегда говорил, что ему интересно показать общность людей, как они похожи, что их объединяет. И вот напуганные люди — вроде этих солдат — видят, что с каждым из них может случиться такой же кошмар. И им хочется избавиться от него, уничтожить его. Психология толпы.
— Ник ничего не рисовал по мотивам этих событий?
