Алекс Кортман — тоже интересный случай. Не столь близкий к Нику, как остальные два друга, он честно оценивал свои художественные способности и был откровенен настолько, что Мейси задумалась, не водит ли он ее за нос.
Пожалуй, на сегодня хватит. Мейси решительно изгнала из головы расследование и стала думать о Лиззи Бил. Возможно, Билли завтра утром выйдет на работу — Мейси изо всех сил надеялась на хорошие вести. Некоторое время она лежала без сна, в тревоге: попытавшись вызвать в памяти образ девочки, она обнаружила, что не может этого сделать. Мейси видела красное пальтишко, кожаные башмачки на шнурках, даже светлые кукольные кудряшки. Но не лицо.
Глава 13
Утром, когда Мейси паковала сумку для поездки в Дандженесс, запах новой кожи напомнил о Дине, сделавшем ей этот подарок всего несколько месяцев назад. Она пробежалась пальцами по ремешкам, погладила коричневый бок. День намечался непростой; как было бы приятно, если бы вечером она вернулась к тому, кто любит ее, кто скажет: «Ну вот ты и дома. До завтра мы вместе, и не думай о плохом».
Над Фицрой-сквер висело серо-стальное небо, бросая тусклый серебристый отсвет на серые же плиты мостовой. Словно все другие цвета иссякли, словно время остановилось до завтра, а может быть, и дольше. Отпирая дверь, Мейси взглянула на приколотые к лацкану часики. Хотя сама она опоздала на несколько минут, что-то внутри ее твердо знало: Билли еще нет на работе. И сегодня не будет. Мейси начала подниматься по лестнице и вдруг резко остановилась. «Куда я иду, зачем?!» Она развернулась, выскочила из здания, снова заперла за собой дверь и побежала к машине.
Пошел дождь — мелкая водяная пыль, которая так и будет падать до конца дня. Мейси не поехала в больницу — нет смысла. Направилась сразу к маленькому дому Билов в Ист-Энде.
Поставив машину на улице, она сразу увидела, что занавески задернуты. Окна соседей тоже были занавешены, но, вылезая с водительского сиденья, Мейси заметила, как тонкая истертая ткань колышется оттого, что за ней скрываются любопытные лица, отмечающие, кто и когда пришел. Мейси постучала в дверь. Никто не ответил. Она постучала снова. Послышались шаги, дверь отворилась, на пороге показалась сестра Дорин. Только теперь Мейси осознала, что их так и не познакомили и она не знает, как к ней обратиться.
— Я пришла… надеюсь…
Женщина кивнула и сделала шаг в сторону. Глаза у нее были красными, огромный живот мешал движениям, заставляя ее хвататься за спину, пока она разворачивалась в тесном коридорчике, пытаясь уступить Мейси дорогу.
— Они о вас говорили, мисс. Будут рады вас видеть.
Мейси погладила женщину по плечу и подошла к кухне. На секунду закрыла глаза, настраиваясь на то, чтобы сделать и сказать именно то, что нужно, дважды постучала и открыла дверь.
Билли и Дорин сидели за столом, перед обоими стояли чашки с остывшим чаем. Мейси вошла и, ни слова ни говоря, встала у них за спиной, положив руки им на плечи.
— Какое несчастье… Мои соболезнования.
Дорин всхлипнула, прижала передник к распухшим глазам и разрыдалась, упав грудью на край стола, так что стул отъехал назад. Потом обхватила себя руками, словно пытаясь унять боль, кипевшую, казалось, в том самом месте, где она носила Лиззи до того, как та родилась. Билли закусил губу и встал, уступая свое место Мейси.
— Я так и знал, что вы почувствуете, мисс. Я знал, вы сразу поймете, что Лиззи ушла. — Голос его дрожал, он едва говорил. — Это просто кошмар. Просто ужас какой-то. Не должны умирать такие крошки, как наша Лиззи.
— Да, Билли, ты прав.
Мейси прикрыла глаза, еще раз мысленно испросив нужных слов, которые смогли бы утешить, излечить сломленных горем родителей. Едва войдя в кухню, Мейси сразу же поняла, что трещина скорби уже разделила мужа и жену; каждый замкнулся в своем страдании, не зная, что сказать другому. А ведь именно разговор о том, что с ними случилось, — ключ к тому, чтобы принять потерю, а принятие, в свою очередь, поможет им выстоять в те дни и месяцы, что ждут их впереди. Как же ей хотелось сейчас поговорить с Морисом, как же ей нужен был его совет!
— Когда?..
Билли тяжело сглотнул, Дорин вытерла глаза передником и потянулась к чайнику.
— Мы совсем не привечаем вас, мисс Доббс. Уж простите. Сейчас поставлю чай.
— Давай я, Дори, — выступила вперед сестра.
— Нет-нет, Ада, ты лучше посиди.
Дорин захлопотала у плиты, зажигая огонь. Когда она схватилась за ведерко для угля, Билли остановил ее:
— Ну, уж это я сделаю.
— Да справлюсь я! — Она дернула ведерко к себе. — А ты ухаживай за гостьей.
Мейси вспомнились первые дни после смерти матери, когда они с отцом почти не могли говорить друг с другом. Старались занять себя делами, крутились по дому, ни словом не упоминая об утрате, избегая встречаться взглядами, потому что каждый не мог видеть отчаяния на лице другого. Прошли годы, прежде чем затянулись душевные раны, нанесенные им этим молчаливым страданием.
— Вчера вечером мы вернулись в больницу. Оказалось, малышке хуже, и нас к ней пустили. От нее просто ничего не осталось, мисс. Бедняжка.
Билли замолчал и потянулся к остывшему чаю как раз в тот момент, когда Дорин повернулась, чтобы забрать его чашку. Жена кивнула ему, чтобы он продолжал говорить, взяла чашку и вымыла ее в раковине. Воздух в кухне был дымным и спертым, пар от чайника добавлял влажности.
— Доктор и сестры пытались выставить нас, но мы не ушли. Как тут уйдешь, когда твоя кровинка вот так лежит.
Мейси шепотом поблагодарила Дорин за чашку свежего чая и похлопала по стулу, чтобы та садилась. Ада сидела у огня, поглаживая тяжелый живот.
— Так тянулось несколько часов, все ждали, ждали, — продолжал Билли, — а потом… честно говоря, не помню, во сколько…
— В одиннадцать. Я посмотрела на часы, — сказала Дорин, помешивая свой чай и даже не пытаясь сделать глоток.
— В одиннадцать к нам подошла медсестра и сказала, что доктор зовет. Мы вышли, и он сказал нам, что ей недолго осталось. Что ничего больше они сделать не могут. — Билли всхлипнул, прижав ладонь ко рту и зажмурившись.
Некоторое время все сидели молча, потом Дорин выпрямилась.
— Мы вернулись к ней, мисс Доббс. Мне разрешили подержать ее на руках, пока она не перестала дышать. Знаете, я этого никогда не забуду — что нас пустили к ней, чтобы она не была одна. — Дорин подняла глаза на Мейси. — Хотя сказали, к концу они уже ничего не чувствуют. Зато и никакой боли. А как вам кажется, мисс Доббс? Вы были медсестрой, как вы считаете — поняла она, что мы пришли к ней?
Мейси взяла Дорин за руку, переводя взгляд с нее на Билли и обратно.
— Поняла. Я точно знаю. — Она помолчала, подбирая слова, которые передали бы, что она чувствовала, когда сама каждый день сталкивалась со смертью. — На войне мне всегда казалось, что умирающий словно сбрасывает с себя толстую суконную шинель. Словно на него навалился груз от ран, причиненных пулями, осколками, кошмарами… Грузом Лиззи стала болезнь, которая оказалась сильней, чем ее тело, и хотя врачи сделали все возможное, чтобы помочь ей преодолеть эту атаку, бой оказался неравным. — Голос Мейси дрогнул. — Думаю, она знала, что вы с ней, что пришли поддержать ее, пока она сбрасывает свой тяжкий груз. А потом душа малышки освободилась и улетела.
