Пока поезд отъезжал от вокзала Чаринг-Кросс, Мейси размышляла над словами отца и пришла к выводу, что он прав. Отец, которого она никогда не считала философом, прав. Она должна выполнить свою работу, сразить дракона и вернуться домой.
* * *
Поезд, пыхтя и выпуская клубы дыма, ехал через Кент. Мейси сидела у окна и с удовольствием смотрела, как над полями стелется утренний туман. Ей всегда нравилось это время года в Кенте, когда осень вступала в свои права, а сочная зелень и бледная желтизна листвы начинала менять цвет, обещая вскоре буйство багряных, коричневых и золотистых красок. Пришла пора собирать хмель, и в поезде было полно лондонцев, спешивших в Пэддок-Вуд, Гоудхерст, Чаринг, Ялдинг, Крэнбрук, Хокхерст и все остальные городки и деревушки графства, где хмелевые лозы гнулись под тяжестью урожая. Конечно, много сборщиков уже уехало на телегах и грузовиках, под завязку забитых ящиками, но другие предпочитали сесть на поезд до Торнбриджа и добираться до пункта назначения местными железнодорожными линиями. На багажных полках громоздились кастрюли и сковородки, узлы с постелью, потертые чемоданы, коробки, керосиновые лампы, и Мейси молча улыбалась, слушая знакомую веселую болтовню. Обсуждали в основном виды на урожай на том или ином поле, так как все эти полчища лондонцев из года в год бывали на одних и тех же фермах и знали тамошнюю землю едва ли не лучше, чем сами селяне. Говорили о хижинах, построенных для сборщиков, о встречах с друзьями и знакомыми, о песнях, которые будут петь вечерами после работы. Мейси почти жалела, что едет во Францию, а не с ними.
Подъезжая к Эшфорду, поезд замедлил ход, и Мейси высунулась из окна, высматривая Мориса на платформе. Рядом с ним стоял шофер Комптонов с двумя чемоданами.
— Морис!
— Вон она, сэр! — воскликнул Джордж, кивая на Мейси.
Мейси ждала, что Морис сядет в поезд, и удивилась, увидев, что к ним подошел носильщик, который после короткого разговора поднялся в вагон. Морис с Джорджем остались на перроне.
— Сюда, мисс.
Носильщик взял багаж Мейси и жестом велел следовать за ним.
— Куда мы идем?
— Мне сказали, что вы во втором классе, вот я и провожаю вас в первый, как велено. Билеты у джентльмена.
Мейси покачала головой и пошла за ним в вагон первого класса, где уже устроился Морис. Новый саквояж Мейси пристроили на багажную полку. Морис сунул носильщику монету и помахал из окна Джорджу. Тот коснулся пальцами козырька фуражки, повернулся и ушел.
— Довольно расточительно, — заметила Мейси.
Она села на свое место, пристроила рядом портфель и машинально положила на него руку, но, заметив пристальный взгляд Мориса, торопливо ее отдернула.
Бланш улыбнулся.
— Наверное. Впрочем, в мои годы испытываешь пристрастие к комфорту. Я подумал, что здесь можно спокойно поговорить, восстановить, так сказать, старые отношения. Давненько мы с вами не виделись.
— С начала лета.
— Да уж, с Эндрю вы встречаетесь чаще.
Мейси покраснела. Эндрю Дин тоже пользовался покровительством Мориса Бланша, хотя и не в той мере, что она.
— Да, иногда мы проводим время вместе. С ним приятно общаться.
— Гм, дело не только в этом! — Морис бросил взгляд в окно. — Кстати, я бы сказал, что вы подходите друг другу.
— Повторяю, он — приятный человек. Мне нравится его компания.
— Разрешите пожилому джентльмену высказать свое мнение?
Мейси кивнула, хотя ей очень хотелось ответить «нет»:
— Конечно.
— Только одно замечание, а потом поговорим об истинной цели вашего путешествия и о вашем новом деле.
— Продолжайте.
— Знаете, что касается Эндрю, полагаю, это тот самый случай, когда можно и волков накормить, и овец не трогать.
— Я не понимаю, о чем…
Морис поднял руку.
— Довольно, Мейси. Итак, дело летчика.
Мейси помедлила, затем достала из портфеля карту и, сев рядом с Морисом, разложила ее на коленях. Морис водрузил на нос очки и посмотрел на точку, которую показывала Мейси.
— Вот здесь упал самолет Рейфа Лоутона. Неподалеку от Реймса, у деревушки Сент-Мари, в то время оккупированной немцами. Германские власти сообщили о сбитом самолете соответствующим организациям, и после войны останки пилота — ну, какие там останки, насколько я знаю, нашли лишь металлические опознавательные жетоны, да и те оплавленные, — перезахоронили на кладбище в Ошон-Вильер.
Морис снял очки и нахмурился.
— Мейси, как вам известно, человеческое тело очень трудно сжечь полностью. В Эдинбурге вы наверняка изучали воздействие огня на плоть и кости.
— Не спорю. Тем не менее самолет «Де Хэвилленд DH-4» не зря прозвали «пылающим гробом». По недомыслию его топливный бак расположили так, что любое повреждение в бою приводило к ужасным последствиям. Этот самолет с большой дальностью полета был оснащен мощным двенадцатицилиндровым двигателем, который позволял находиться в воздухе более шести часов, но требовал значительного запаса горючего. Теперь…
— Вы стали экспертом в авиации.
Мейси покачала головой.
— Не совсем. Мне очень помог Джеймс Комптон. Кроме того, я видела летный журнал Рейфа и его дневник. — Она взглянула на Мориса, ожидая его реакции, но тот лишь кивнул, вновь надел очки и наклонился над картой. Мейси продолжила: — Так вот, этот самолет использовался для бомбардировок вражеской территории и обычно летал с наблюдателем, ко всему прочему, отличался маневренностью и мог быстро и точно поменять направление полета. Что интересно, в тот день Рейф вылетел один и без бомб на борту. По идее полет должен был пройти гладко, маневренности самолета ничего не мешало.
— Понятно.
— Тогда что делал Рейф без бомб и без наблюдателя над территорией противника? Почему не попытался перелететь через линию фронта до того, как упал? Он был опытным летчиком, из тех, кто никогда не даст своему самолету попасть во вражеские руки, даже если знает, что тот сгорит дотла.
Морис вновь снял очки.
— Напомните, Мейси, что вам нужно сделать.
— Доказать, что Рейф погиб.
— Значит, нет смысла выяснять, какое задание выполнял Рейф перед смертью. Достаточно проверить отчеты о его гибели, посетить могилу и считайте, что дело закончено.
— Но, Морис, мы ведь всегда тщательно занимались каждым делом и искали ответы на все вопросы, пока его не закончим, — удивленно возразила Мейси. — Вы ведь сами меня этому учили, я привыкла так работать.
— Порой у меня это не получалось, когда я работал один, вот как вы сейчас.
— Я не одна, у меня есть Билли.
— В роли помощника он не идет ни в какое сравнение с вами.
