— Присцилла, это еще не все.
— Я больше не выдержу!
— Выдержишь.
— Давай говори. — Она повернулась к Мейси, хотя так и не смогла унять слезы.
— У возлюбленной Питера родился ребенок, девочка, которую назвали Паскаль. Сейчас ей тринадцать лет, и она живет со своей бабушкой.
Присцилла перестала плакать, широко распахнула глаза, вскочила, выпустив руку Мейси, и суетливо, почти в истерике начала ходить туда-сюда.
— О Боже! Где она? Я должна к ней поехать. Должна ее увидеть! Она — моя семья, все, что осталось от Питера…
— Нет, не сейчас, — возразила Мейси мягко, но решительно.
Присцилла села, потянулась за своим бокалом и сделала большой глоток. Мейси продолжила так тихо, что подруге пришлось подвинуться ближе.
— Мы поступим так. Через несколько дней я вернусь в Сент-Мари. Я очень устала, Присцилла, а моя работа далека от завершения. Если помнишь, ты — второочередной клиент. Я поговорю с бабушкой девочки, Шанталь Клеман, попрошу, чтобы она с тобой встретилась. Готовься приехать в Сент-Мари через день-другой после меня, я тебя извещу. Девочку ты не заберешь, они с бабушкой обожают друг друга. Паскаль известно об отце, но она имеет право знать больше. Да, и еще…
— Что?
— Я пока не знаю, где погиб Питер, но обязательно выясню. Впрочем, Сент-Мари — самое подходящее место для памятника, тебе понравится.
Присцилла сделала последний глоток из почти пустого стакана.
— Думаю, ты права. Он ведь оставил там свое сердце, да? — Она покрутила бокал, почти мелодично звякнув кубиками льда, и спросила: — На кого она похожа, Мейси?
Мейси обняла подругу.
— На тебя. Вылитая ты!
После долгой горячей ванны Мейси завернулась в белый банный халат, вышла на балкон и посмотрела в сад. Уже стемнело, вдали мерцали огни города, а справа — свет в усадьбах по соседству. Время от времени огоньки автомобильных фар поднимались или спускались по склону холма. На подъездной дороге, что вела от дома Присциллы к шоссе, посторонних машин не обнаружилось.
Мейси мысленно вернулась к расследованию, решив, что оно напоминает жидкость, медленно льющуюся через воронку в подставленную чашку. В мыслях Мейси жизни Питера Эверндена и Рейфа Лоутона переплелись, словно по велению богов жизни и смерти, войны и мира. Если она правильно расшифровала дневник Питера, Биарриц хранил тайну, ключ к которой был у Присциллы, хотя сама она об этом даже не подозревала. Понаблюдав за огоньками еще немного, Мейси вернулась в комнату, чтобы переодеться к ужину.
На кровати Мейси ждал подарок Присциллы. Зная, что чересчур практичная подруга и не подумает взять с собой вечерний наряд, пусть даже и для поездки в Биарриц, Присцилла заказала у парижского модельера комплект, который идеально подходил Мейси. Длинные шелковые брюки темно-синего цвета дополняли светло-голубая блузка без рукавов и темно-синий жакет в восточном стиле длиной до бедер и с кушаком из той же ткани, что и блузка. На случай холода к ансамблю прилагались широкий светло-голубой кашемировый шарф и кашемировое вязаное пальто, которое при необходимости могло заменить шелковый жакет. Мейси покачала головой. Возможно, ей бы понравился этот костюм на ком-то другом, но сама бы она такой не купила, не говоря уже о том, что он ей не по карману.
Подарок вызвал у Мейси воспоминания о родителях. Потрогав изысканный наряд, она подумала о матери: ее безыскусная прелесть не нуждалась в роскошной оправе. По коже побежали мурашки. Мейси погладила ткань, задаваясь вопросом, сколько на самом деле стоит подарок, который придется с благодарностью принять. Ей показалось, что она вновь ощущает присутствие матери. Интересно, как бы отнесся отец к расточительности подруги, если бы вдруг узнал, что деньги, которые могли бы избавить его Жену от невыносимой боли, потрачены на одежду? Впрочем, Мейси понимала, что подарок — всего лишь попытка Присциллы заглушить свою собственную боль. К сожалению, Мейси придется усугубить эту боль, выпытывая у подруги информацию, которая, возможно, откроет правду о Рейфе Лоутоне.
Глава 22
Этим вечером мальчики не ужинали с родителями и Мейси, хотя Присцилла поспешила объяснить, что обычно они едят все вместе, — довольно редкая традиция среди их многочисленных друзей и знакомых, которые придерживались принципа «дети должны быть видны, но не слышны».
— Конечно, порой нам с Дугласом хочется пообедать, не разглядывая сопливые носы и не читая лекции о пользе овощей. К счастью, здесь еда намного лучше, и еще, если нам нужно отдохнуть от обязанностей мамочки и папочки, примерно в шесть мы пьем чай в детской, а поздно вечером, когда мальчики угомонятся и заснут, ужинаем в тишине и покое.
Слушая, как Присцилла пытается скрыть свое волнение за беззаботной болтовней, Мейси задумчиво поглаживала тонкую ножку хрустального бокала. Ее раздирали противоречия: с одной стороны, хотелось продолжить работу, с другой — вернуться в Англию, закрыть дела и двигаться дальше. Но куда? Она звонила Билли из Парижа и теперь не знала, огорчаться или радоваться тому, что дело Авриль Джарвис застопорилось. Самому Билли было известно о ходе расследования только из газет. Он сказал, что работает над интересной версией, но им пришлось закончить разговор в самый неподходящий момент — Мейси опаздывала на поезд.
Дуглас положил салфетку рядом с тарелкой для сыра и встал. Он снял трость со спинки стула и наклонился к Присцилле, которая подставила ему губы для поцелуя.
— Ну что ж, я вас оставлю, поговорите вдвоем. Только долго не засиживайтесь, денек выдался тяжелый, — сказал Дуглас и улыбнулся Мейси. — А вы, наверное, безумно устали.
Улыбнувшись еще раз, он вышел из комнаты.
— Похоже, Дуглас очень хороший человек, Присцилла. Ты сделала правильный выбор.
Присцилла потянулась за портсигаром, взяла его со стола и сразу же положила обратно.
— Дымлю, как труба. Пора бросать.
Она сделала глоток бароло, потом долила бокал до краев и хотела налить вина Мейси, но та закрыла фужер ладонью. Присцилла повернулась к подруге.
— Как я уже говорила, муж дает мне силы, он — моя опора и поддержка в этом мире, который как был, так и остался неспокойным.
Мейси кивнула.
— Дуглас знает, что я собираюсь еще больше разбередить твои раны?
— Да. — Присцилла постучала по портсигару. — Но я ко всему готова. Я даже не надеялась, что ты найдешь так много интересного. Я помогу тебе, исключительно из эгоистичных соображений: чем дальше ты продвинешься в расследовании, тем больше я узнаю о Питере и о том, где он погиб.
— Ты ведь подозревала, чем он занимается?
Присцилла вздохнула.
— Как ты догадалась?
Мейси покачала головой.
— Ты ведь знала, что здесь скрыта какая-то тайна. В Лондоне ты сама сказала мне об этом.
