После ужина с Фрэнки Доббсом Дин уехал из Челстоуна. Перед отъездом он крепко обнял и поцеловал Мейси, которая провожала его до машины.
— Я беспокоюсь за тебя, Мейси. Я знаю, что ты пережила во Франции, и понимаю, что это дело для тебя очень важное. — Он замолчал, прижимая к себе Мейси, потом продолжил: — Я никогда не расспрашиваю о твоей работе, но прошу тебя, будь осторожна. Я не знаю, что буду делать, если…
Мейси прижала палец к его губам.
— Я знаю, что делаю. Вспомни, кто мой учитель.
Дин кивнул и, сжав руку Мейси, сел в машину.
— Тогда до скорой встречи. Может, в следующие выходные?
— Я позвоню на неделе, — ответила она.
Мейси прощально махала рукой до тех пор, пока автомобиль Дина не скрылся из виду, и неторопливо побрела к коттеджу. Хотелось перед сном посидеть с отцом у камина, а наутро встать пораньше и успеть на поезд до Лондона. Она по-прежнему нуждалась в отдыхе и чувствовала слабость во всем теле, но отец был прав: авария придала ей сил и подстегнула решимость. Да, она встретится лицом к лицу с Хейзелтонами, сказала себе Мейси, и выяснит, кто хочет ее смерти.
Она остановилась у окна гостиной. Отец взял каминные мехи, раздул огонь, и языки пламени взметнулись вверх, отбрасывая мерцающий свет на фотографию на каминной полке. Мейси замерла, ей показалось, что мамино лицо ожило, хотя, конечно, это было невозможно. И все же в эту ночь Мейси спала крепко, как в детстве, чувствуя, что она дома, в полной безопасности, а рядом и отец, и мать.
В понедельник после обеда Мейси подъехала к дому Хейзелтонов. Ее отвез туда Эрик, сказав, что лорд Комптон просил его время от времени ездить на «ланчестере». Он припарковал величественный автомобиль у обочины, открыл пассажирскую дверь и, помогая Мейси выйти, заметил, глядя на дом и крутую извилистую дорожку к парадному входу:
— Ого, мэм, не хотел бы я таскать сумки с покупками вверх по этим ступенькам!
Мейси шагнула на тротуар, надела перчатки и поправила черную шляпку.
— Думаю, задний вход более доступный. Хозяева ставят машину возле него. Собственно, так и должно быть — глава дома не может ходить, он инвалид войны.
Эрик кивнул.
— Подожду вас здесь, мэм.
— Я ненадолго, если меня вообще впустят!
Мейси улыбнулась и пошла вверх по ступенькам. Она заметила, как шевельнулась занавеска, и поняла, что миссис Хейзелтон увидела гостью из окна гостиной и наверняка уже спешит к дверям, чтобы отправить ее восвояси. И точно — когда Мейси позвонила, ей открыла не экономка, а жена Джереми Хейзелтона.
— Что вы здесь делаете? По-моему, я вам ясно сказала, не смейте сюда приходить!
От прилившей к щекам крови обычно бледное лицо миссис Хейзелтон стало неприятным, с заметными впадинами под глазами и скулами. Сдержанная манера поведения тоже изменилась.
— Доброе утро, миссис Хейзелтон. Мне нужно поговорить с вашим мужем, хотя мои вопросы напрямую не связаны с Рейфом Лоутоном и никоим образом не скомпрометируют память об этой дружбе. Я хочу попросить его помощи в личном деле.
— Что вы имеете в виду? — Миссис Хейзелтон по-прежнему говорила сквозь узкую щель приоткрытой двери.
Мейси улыбнулась, старательно излучая доброжелательность.
— Это займет всего лишь несколько минут.
— Ради Бога, да впусти ты ее, и покончим с этим делом! — раздался из прихожей голос Джереми Хейзелтона.
Шармен Хейзелтон хмуро открыла дверь и отошла, пропуская Мейси. Джереми Хейзелтон в инвалидном кресле подкатил ближе, кивнул вбок.
— Идемте в мой кабинет, мисс Доббс. — Он посмотрел на жену. — Все будет хорошо. Я поговорю с ней.
Пока Хейзелтон поворачивал кресло, чтобы въехать в комнату, его жена стояла за Мейси и с видимым отвращением разглядывала нежданную и нежеланную гостью. Мейси вошла в кабинет и закрыла дверь, хотя знала, что Шармен Хейзелтон будет подслушивать.
— Что вам нужно?
Доехав до стола, Хейзелтон поворачивал кресло до тех пор, пока не оказался лицом к лицу с Мейси. В его глазах плескалась злость вперемешку со страхом.
— Вы узнали о Рейфе все, что хотели?
Мейси постояла, затем начала расхаживать по кабинету, не отводя взгляда от Хейзелтона.
— Да.
Она остановилась у стола, взяла стеклянное пресс-папье, посмотрела на свет. Да, это была та самая безделушка, что лежала на стойке бара перед Джереми Хейзелтоном на фотографии, сделанной в парижском кафе «Дрюк». Похоже, подарок Лоутона своему любимому. Хейзелтон занервничал, но ничего не сказал. Не выпуская пресс-папье из рук, Мейси мерила шагами комнату.
— Я понимаю всю глубину ваших взаимоотношений с Рейфом, но я здесь не для того, чтобы говорить о нем. — Она повернула пресс-папье, перекинула из одной руки в другую. — Вообще-то первый вопрос касается меня. И вашей жены. Мистер Хейзелтон, я пришла спросить, зачем ваша жена выбежала перед моей машиной из метро на Гудж-стрит. Хотела, чтобы я потеряла управление? Возможно, вы знаете.
Она посмотрела на Хейзелтона и, продолжая перекидывать пресс-папье, шире развела руки. Хейзелтон не выказал недовольства по этому поводу, но с жаром ответил на вопрос.
— Что за чушь! Моя жена уже несколько месяцев не была в метро!
— И не ездила в Белгравию в эти выходные?
— Конечно, нет!
Раздвинув руки еще шире, Мейси медленно перебрасывала пресс-папье туда-сюда, словно обдумывала ответ Хейзелтона.
— Эй, осторожнее!
Она улыбнулась.
— Я очень осторожна, мистер Хейзелтон, поэтому и не погибла в субботу.
— Я же сказал, что понятия не имею, о чем вы говорите!
Теперь Мейси подбрасывала безделушку вверх одной рукой, сперва на пару дюймов, потом все выше и выше.
— Думаю, нам все-таки придется вернуться к Гудж-стрит. Как вы считаете?
Хейзелтон вспыхнул и подкатил кресло к столу.
— Это очень ценная вещь!
— Не волнуйтесь, в детстве я неплохо ловила мяч, хотя обычно мы играли на улице, и каждый старался как мог.
Мейси подкинула стеклянный шар фута на два, поймала и хотела кинуть еще раз, но Хейзелтон, издав гортанный крик, бросился на нее. Мейси отступила к стене, глядя, как навстречу движется человек, называющий себя калекой.
— Отдайте!
Хейзелтон потянулся за пресс-папье, но Мейси сжала ладонь. Когда Шармен Хейзелтон ворвалась в кабинет, ее муж стоял перед Мейси Доббс.
— Что вы сделали? Посмотрите на него!
— Ну, я не стану утверждать, что это внезапное исцеление — моя заслуга.
Хейзелтон рухнул на колени и заплакал. Жена поспешила к нему.
