Джорджина мельком взглянула на Билли и снова обратилась к Мейси. Теперь ее голос не дрожал, да и взгляд стал твердым.
— У Ника необыкновенные работы, убеждения его были всем известны, тем более что картины говорили сами за себя. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу, Мейси Доббс, и предали его суду.
Мейси прикрыла глаза и, помедлив несколько секунд, предположила:
— Вы с братом были очень близки.
Глаза Джорджины блеснули.
— Да, мисс Доббс. Мы с Ником близнецы. Две горошины в стручке. Он работал с красками, текстурой, освещением, я — со словами. И мне кажется, что убийца брата, кем бы он ни был, хочет заставить замолчать и меня.
Мейси только кивнула в ответ на замечание, которое было сделано специально, чтобы заинтересовать ее, а потом встала и отошла к окну. Снег все шел. Коснувшись земли, он превращался в бурую жижу, которой и без того было уже так много, что кожаная обувь промокала почти мгновенно. Билли улыбнулся гостье и кивнул на чайник, предлагая еще чашечку. Он тоже делал какие-то пометки во время беседы, а сейчас его задачей было окружить посетительницу вниманием, чтобы она тихо посидела и подождала, пока Мейси соберется с мыслями. Наконец сыщица отвернулась от окна.
— Скажите, мисс Бассингтон-Хоуп, почему вы несколько раз переносили нашу договоренность? Вы отменяли ее два раза, но все-таки пришли сюда, на Фицрой-сквер. Что заставляло вас передвигать встречу?
Джорджина потрясла головой.
— У меня нет доказательств. Совершенно не с чего начать — а ведь я привыкла полагаться на факты. Никаких зацепок, сама готова признать, что все походит на обычный несчастный случай — неосторожное движение уставшего человека, которому приходится балансировать на шаткой доске, чтобы повесить работу, на которую он потратил годы и годы. — Она перевела дыхание. — У меня нет ничего, кроме этого. — Джорджина прижала ладонь к груди. — Кроме чувства вот тут, в самом сердце, что все не так, как выглядит, что брата все-таки убили. Мне кажется, я знаю время его смерти до секунды — в тот момент, когда, по словам патологоанатома, он погиб, меня пронзила жуткая боль. Причем я понимаю, что для постороннего человека все это звучит на редкость несерьезно.
Мейси подошла к Джорджине и мягко положила руку ей на плечо.
— В таком случае вы определенно пришли по адресу. У меня сложилось мнение, что ваше чувство и есть главная улика и достаточный повод взяться за дело. — Она кивнула Билли, который тут же достал новую карточку. — Итак, начнем. Сперва позвольте ознакомить вас с моим методом и условиями нашего сотрудничества.
Психологом и частным детективом Мейси Доббс стала всего два года назад, а прежде она служила ассистенткой у доктора Мориса Бланша, своего наставника с детских лет. Кроме медицины, Бланш занимался психологией и философией, что дало Мейси такие возможности для обучения, которых в любом ином случае она была бы лишена. В последнее время к ней потянулся уверенный ручеек клиентов, и Мейси воспрянула духом. Хотя страна билась в тисках экономической депрессии, представители определенных классов, вроде Джорджины Бассингтон-Хоуп, не замечали никакого кризиса, а значит, работы для детектива с крепнущей день ото дня ко дню репутацией по-прежнему было достаточно. На горизонте маячило лишь одно облачко, которое, как надеялась Мейси, там и останется. Осенью прошлого года у нее самой обострились последствия контузии, что привело к серьезным проблемам со здоровьем. И болезнь, и трещина в отношениях с Бланшем заставили ее потерять доверие к наставнику. С одной стороны, Мейси даже приветствовала внезапно свалившуюся на нее самостоятельность и независимость от учителя, с другой — частенько с грустью вспоминала ритуалы и правила предыдущей работы. Перед тем как взяться за очередной случай, Морис обычно предлагал прогуляться или, если погода не располагала к прогулкам, хотя бы перейти в другую комнату. «Подписывая договор, Мейси, мы взваливаем на плечи груз, открываем ворота и выбираем путь. Хорошо бы немного подвигаться, чтобы взбодрить свое любопытство после скучной бумажной работы».
Поскольку договор уже был подписан, а погода к прогулкам не располагала, Мейси предложила всей троице продолжить беседу за столом у окна.
Позже, когда клиентка уйдет, Мейси и Билли раскатают на столе рулон обыкновенных обоев, приколют углы к столешнице и из фактов, домыслов, чувств, вопросов и подозрений начнут составлять карту расследования. По мере работы массив информации будет расти, пока в общей мозаике не проступят невидимые ранее связи, указывающие на истину, которая и приведет к развязке очередного дела. Если, конечно, все пойдет как надо.
Мейси уже набросала на карточке несколько вопросов, заранее зная, что ответ клиентки на каждый из них вызовет волну новых.
— Мисс Бассингтон-Хоуп… — начала она.
— Зовите меня Джорджиной. На «мисс Бассингтон-Хоуп» можно язык сломать, и если нам некоторое время суждено общаться, мне было бы приятней отбросить формальности. — Джорджина вопросительно посмотрела на хозяев кабинета.
Билли бросил на Мейси взгляд, явно выдававший его неловкость.
Мейси улыбнулась.
— Да, конечно, как вам будет удобно. А я в таком случае Мейси.
По правде сказать, она не была уверена, что готова перейти к столь неофициальным отношениям, но желание клиента — закон. Если Джорджина расслабится, от нее легче будет получить необходимую информацию. Обе женщины посмотрели на Билли, чем тут же вогнали его в краску.
— Если не возражаете, я бы все-таки по фамилии… — Он глянул на Мейси словно в поисках поддержки. — А вы, ежели захотите, можете звать меня Билли, мисс Бассингтон-Хоуп.
Джорджина улыбнулась, поняв, в какое неловкое положение она поставила сыщицу и ее секретаря.
— Прекрасно, Билли! А что вы думаете насчет мисс Би-Эйч?
— То, что нужно! Договорились, мисс Би-Эйч.
Мейси кашлянула.
— Ну, раз формальности улажены, продолжим. Джорджина, не могли бы вы как можно подробней рассказать об обстоятельствах гибели брата?
— Ник готовится… готовился к этой выставке довольно долго, не меньше года. Его работы стали очень известны, особенно в Америке — несколько местных миллионеров скупают все, что осталось ценного в старушке Европе. В общем, Стиг Свенсон из картинной галереи с Албемарл-стрит предложил Нику устроить персональную выставку как давних, так и новых работ. Брат от радости чуть не до потолка прыгал, тем более когда понял, что галерея — идеальное место для того, чтобы представить картину, над которой он работал несколько лет.
Сыщики переглянулись, и Мейси спросила:
— А что такого идеального в этой галерее? Почему он так радовался?
— Стиг совсем недавно перестроил и перекрасил помещение, и брат тут же предупредил, что ему нужно сразу несколько залов. — Джорджина, помогая себе руками, попыталась описать галерею. — Понимаете, там в передней стене два квадратных эркера — огромных! — а между ними дверь, и каждый прохожий с улицы видит все, что внутри, — конечно, в общем и целом, а не каждую картину. Свенсон применил современные скандинавские принципы использования пространства. В галерее очень светло, каждый дюйм организован так, чтобы наилучшим образом показать выставленные работы. Освещение по новейшему слову техники: особые устройства направляют лучи так, что игра теней и света манит посетителя, побуждая его войти. — Она перевела дух и удостоверилась, что оба слушателя сохраняют интерес. — А дальняя стена — пустая, огромная, в два этажа — специально для больших картин. По обе ее стороны спускаются лестницы с площадками, так что вы чувствуете себя словно в театре, разве что кресел нет. Можно подойти к любому краю картины, подняться по любой из лестниц, однако все помещение разделено перегородками, и вам ни за что не увидеть весь зал целиком. Очень умно.
