Интересно, от чего это зависит? Наверное, от положения в обществе. Не удивлюсь, если на балу присутствует строгая иерархия. Негоже аристократкам из богатых знатных семейств ожидать очереди на заселение наравне с симпатичными дочками каких-нибудь разорившихся мелких баронетов.
Хм-м… А меня по какой лестнице проведут во дворец? Вообще-то, род Квинси по древности происхождения вполне может поспорить с королевским. Но, с другой стороны, до недавних пор нам вообще было запрещено посещать столицу, что уж говорить про королевский дворец. Не удивлюсь, если мне выделят каморку вообще где-нибудь в подвале. Поближе к пыточным, так сказать. Чтобы напомнить семейную историю, если я каким-то чудом позабыла о судьбе прабабки.
Эта мысль была неприятна. Вспомнился мой последний разговор с матерью накануне отъезда. Вся эта история с балом, что скрывать, казалась мне сшитой белыми нитками. С чего вдруг королю первым делать шаг к примирению? От нашей долгой опалы он ничего не потерял. Напротив, наглядно продемонстрировал на примере отдельно взятого рода, какая печальная участь ожидает всех недовольных королевской властью. А вот наше положение оказалось более чем незавидным. По сути, это нам надо было молить о милости и снисхождении. И волей-неволей я задумалась — а вдруг это своего рода издевка? Вдруг мне суждено на этом балу играть роль всеобщего пугала и паяца? Мол, глядите, люди добрые. До чего скатился некогда грозный род Квинси. Полностью выродился всего-то за век королевской немилости.
Я невольно скрипнула зубами от бессильной злости. Все это я выложила, конечно, матери. И тем подозрительнее была ее реакция. От нее вдруг такой густой плотной волной повеяло… Даже затрудняюсь дать верное определение ее эмоции. Как будто она очень обрадовалась моим словам. Но не из-за того, что мне будет плохо, что, как раз, было бы вполне в ее духе. А из-за какого-то непонятного мрачного восторга и предвкушения. Как будто каждого из моих вероятных обидчиков ожидала суровая и скорая расплата.
Впрочем, мать быстро опомнилась и окутала себя непроницаемым коконом привычного равнодушия с легкой ноткой брезгливости, после чего язвительно посоветовала мне не забивать голову всякими глупостями. Мол, стараниями загадочного жениха Этель никто не сумеет попрекнуть меня бедными или старомодными нарядами. Я с легкостью составлю конкуренцию признанным модницам высшего света. И возвращение рода Квинси из опалы будет поистине триумфальным.
В этом она меня не обманула. Мой багаж ломился от всевозможных платьев. Портнихам пришлось трудиться день и ночь, лишь бы составить для меня гардероб на зависть прочим. Но при этом, вот странно, слуг в замке не прибавилось, а еда по-прежнему оставалась на редкость скудной. Как будто жених Этель, чьего имени, к слову, мне так и не удосужились назвать, твердо решил потратить деньги лишь на мою подготовку к балу. Хотя, по-моему, с его стороны было бы куда разумнее сделать проживание его невесты как можно комфортнее.
— Смотри, куда прешь!
Громкий окрик, прозвучавший рядом, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Я вынырнула из неприятных мыслей, ставших для меня уже привычными за последние несколько месяцев. Повернула голову, выискивая причину шума. И почти сразу увидела прехорошенькую рыжую девицу в ярко-алом шелковом платье столь вызывающего фасона, что мои брови сами собой взметнулись вверх. Незнакомка сердито хмурилась, с неприязнью уставившись на мужчину в серой ливрее слуги, который тащил на себе сразу пять сумок.
— Простите, леди! — пропыхтел бедолага, силясь выглянуть из-за своей ноши, которая почти полностью перекрывала ему весь обзор. — Я вас не заметил.
— Да ты меня чуть с ног не сбил! — фыркнула девушка. — Глаза свои разуй!
Слуга пролепетал очередное сбивчивое извинение. Сделал шаг в сторону, желая обогнуть девушку. А в следующий момент случилось непредвиденное. Его тяжелый сапог наступил на легкий подол воздушного одеяния девушки. Та негодующе взвизгнула, схватилась за него и рванула, силясь высвободить из-под ноги мужчины. Раздался отчетливый треск — и тонкая ткань расползлась, а на платье девушки образовался внушительный разрез, идущий чуть ли не до пояса.
— Ты… ты… — потрясенно залепетала рыжая. — Ты хоть представляешь, сколько этот наряд стоит?
Слуга, однако, уже затерялся в толпе, ускорив шаг.
В довершении всех бед налетел порыв ветра, и разорванное платье девушки взметнулось чуть ли не до ее ушей, обнажив симпатичные стройные ножки и кружевное дорогое нижнее белье. Несчастная взвизгнула, принялась сражаться с подолом, безуспешно пытаясь прикрыться.
Ситуация хоть и была неловкой, но заставила меня улыбнуться. Впрочем, почти сразу я насторожилась. После поспешного ухода распорядителя я не успела восстановить ментальный щит. И внезапно я ощутила столь неприкрытое мужское желание обладания, что щеки сами собой потеплели от смущения.
Я с любопытством принялась озираться, выискивая, кого так впечатлила эта крохотная сценка. Взгляд упал на самый верх лестницы, у подножия которой единый мощный поток девиц распределялся на тонкие ручейки, утекающие внутрь дворца. Там, небрежно опершись о перила, стоял высокий худощавый темноволосый мужчина в черном камзоле с неяркой серебряной вышивкой по лацканам и отворотам. Его синие глаза были прикованы к рыжеволосой девушке, которая продолжала воевать с платьем. И смотрел он на нее как… как…
В общем, очень неприлично он на нее смотрел. С неприкрытым вожделением, как будто в мечтах уже раздел, уложил в кровать и сейчас неторопливо изучал самые сокровенные уголки ее тела.
Я недовольно фыркнула, покоробленная этим зрелищем. Ишь какой! Нет бы посочувствовать несчастной, попавшей в столь неловкую ситуацию не по своей вине. Повинуясь секундному сумасбродному порыву, я сосредоточилась и отправила нахалу ясную картину хлесткой оплеухи.
По всей видимости, мыслеобраз у меня вышел на славу. По крайней мере, мужчина вдруг отшатнулся от перил и вскинул руку к щеке. Неверяще потер ее, затем вновь шагнул к перилам и с жадным вниманием принялся обшаривать толпу взглядом.
Я тут же отвернулась, с преувеличенным интересом принявшись рассматривать только что прибывший экипаж. Однако затылок неожиданно налился несильной, но тягучей болью. Безмолвно выругавшись, я торопливо окутала себя щитом, уже понимая, что попалась.
Рыжеволосая девушка тем временем как раз закончила сражение с платьем. Оправила его и с неожиданным лукавством подмигнула мне.
— Как думаете, он заметил? — спросила, интимно понизив голос и подойдя ближе.
— Кто — «он»? — переспросила я, не поняв, о ком речь.
— Ну, верховный маг Озранда, — пояснила девушка. — Вы как раз на него смотрели.
Что?!
А вот теперь я едва не выругалась в полный голос. Неужели тот темноволосый наглец — это верховный маг Озранда? Ну, Ивори, ты попала! А ведь хотела же не привлекать к себе ненужного внимания. Мать требовала от меня лишь присутствия на балу невест. Поэтому я рассчитывала, что просто проведу несколько дней во дворце. Без всяких скандалов, громких заявлений для прессы и прочего. После чего Этель с чистой совестью заключит помолвку со своим таинственным женихом, а меня оставят в покое.
