— Елизавета, — напоминаю я. Совершенно уверена, что через минуту я снова услышу этот вопрос.
— Лизок, этот гавнюк, — он указывает на бармена, — разбавил мне коньяк. Думал, если я бухой, так я и не соображу, — он сильно ударяет кулаком по барной стойке и кричит во все горло. — А я заметил. Гена — не лох.
— Послушайте, Геннадий, не могли бы вы передать мне ваш бокал с коньяком?
— Это еще зачем? — он смотрит на меня своим затуманенным взглядом и пытается удержаться на высоком стуле. А штормит его не слабо.
Взглядом показываю охранникам стоять рядом и, если что, действовать по ситуации.
— Хочу измерить крепость вашего напитка с помощью спиртометра, — достаю из заднего кармана джинсов прибор, который захватила с собой из кабинета. — Если коньяк разбавлен, то градусник покажет нам отметку ниже сорока градусов.
— Рома, налей бокал коньяка, — обращаюсь к бармену, и он мгновенно выполняет мою просьбу. Ставлю бокал перед лицом клиента и опускаю в него спиртометр. Градусник четко показывает отметку сорок. — Геннадий, ваш бокал?
— А я… его выпил, — уже спокойным голосом произносит мужчина.
— То есть, вам нечем доказать свои слова, я правильно понимаю?
— Выходит, что нечем, — с меня он переводит свой взгляд на бармена и сводит брови домиком. — Но он точно его разбавил. Я почувствовал.
— Почему не вернули бокал после первого глотка в бар с претензией?
Молчание. Через секунд сорок клиент ударяется головой об стол.
— Выходит все — таки Гена — лох, — признается он.
Ребята вокруг пытаются скрыть улыбку, но это не возможно. Даже я улыбаюсь. Но расслабляться рано.
— Геннадий, а давайте я вам налью еще бокал коньяка за свой счет и вызову вам такси, — предлагаю я, присаживаясь на соседний стул.
— А сама до машины проводишь? — он бросает на меня хитрый взгляд. Проверяет.
— Провожу, Гена, — вижу недовольный взгляд Сергея, но по — другому не могу. Если я откажусь, Геннадий может отреагировать неадекватно: от оскорблений до рукоприкладства.
— Заметано, Лиза, — он сводит брови и хмурится. — Но за коньяк я заплачу сам. За Гену никогда баба, ой, прости, женщина не платила, — он бросает пачку денег на стойку. Затем кладет свою ладонь на мою, и слегка сжимает мои пальцы.
Осторожно убираю свою ладонь из — под его огромнейшей лапы. Беру у бармена бутылку коньяка и сама лично, под пристальным взглядом Геннадия, наливаю ему бокал.
— А ты красивая, Лиза, — он залпом выпивает коньяк и ставит пустой бокал на стол, — и имя у тебя клевое, — он безотрывно смотрит на меня, глаза в глаза. — А можешь повторить?
— Кузьма, машину вызови, — тихо говорю мужчине позади себя.
Он отходит на пару шагов в сторону и набирает нужный номер на телефоне.
Я взглядом показываю бармену, чтобы снова наполнил бокал клиента.
— Машина у входа, — на ухо говорит Сергей, пока Геннадий вливает в себя очередную порцию горячительного.
— Гена, карета подана, — тихо и спокойно говорю я. — Пошли, провожу.
— Лизок, с тобой хоть на край света, — заплетающимся языком произносит мужчина.
Мужчина встает и заваливается на барную стойку, чуть не придавив меня. Сергей сориентировался быстро, отодвинул меня в сторону. Ребята помогли Геннадию встать на ноги. Дальше он шел сам. Хорохорился передо мной.
Мы выходим из клуба, Сергей идет следом за нами.
— Лиза, а поехали ко мне?
Ну, началось!!!
— Гена, я же на работе. Никак не могу уйти.
— Я еще приеду, — он присаживается в машину, но не спешит закрывать дверь. — Я приеду к тебе.
— Буду ждать, Гена. Припасу для тебя бутылочку коньяка.
— Богиня!!! — восхищенно говорит он и пытается выйти из машины, но Сергей не позволяет ему этого сделать, закрывает перед его лицом дверь и стучит по крыше авто, чтобы водитель тронулся.
Машина увозит дебошира, а мы так и стоим с Кузьминым на улице. Ночь. Прохлада. Легкий ветерок. Я только сейчас замечаю, что стою посреди стоянки в одной футболке. Кузьмин рядом быстро соображает и накидывает на мои плечи свою куртку.
— В одном этот мужик всё — таки прав, — говорит друг, смотря на ночное небо.
— И в чем же? — спрашиваю я.
— Ты богиня, Сергеевна, — мы разворачиваемся и медленно идем в сторону клуба. — Приболтала его так, что он вместо претензий, практически в любви тебе признался.
— Это моя работа, Кузьма. И спасибо тебе и ребятам твоим. Хорошо сработали. Слаженно.
— Похвала из твоих уст, Елизавета, дорогого стоит, — он обнимает меня за плечи. — Спасибо.
Мы возвращаемся в клуб, я отдаю Кузьме его куртку и направляюсь прямо в бар.
— Рома, за мной, — нахожу взглядом старшего официанта. — Оля, найди замену в бар на пол часика.
— Хорошо.
Поднимаюсь в свой кабинет, бармен за мной. Осторожно идет. Медленно, как на эшафот. По походке уже поняла, что виноват.
— Присаживайся, Рома, — указываю на кресло.
— Елизавета Сергеевна, — обращается ко мне парень.
— Говорить буду я, ты слушать, — обрываю его на полуслове, он в ответ лишь хлопает испуганными глазками. — За руку я тебя не поймала, а значит, обвинять не имею право. Но с этого дня я начну очень пристально за тобой присматривать. И это очень хреново для тебя. Если ты занимался тем, в чем тебя обвинял клиент, то настоятельно рекомендую больше этого не повторять. Потому что последствия тебе не понравятся. Одним увольнением ты не отделаешься. Я думаю, что, выйдя сейчас за эту дверь, ты примешь правильное решение. Запомни: в нашем баре работники не сливают остатки алкоголя после клиентов и не разбавляют водой спиртное. Это под запретом. Если тебе нужна бутылка коньяка, и нет возможности купить, лучше подойди, я дам. Но не смей ставить под сомнение репутацию клуба. За это я уничтожу.
— Я… — начал блеять мальчишка.
— Слушать не хочу. Я дала тебе пищу для размышления. Думай.
За парнем закрывается дверь, и я обхватываю голову руками. Голова разболелась жутко. Общение с пьяными мужиками — это такая непредсказуемая хрень. Никогда не знаешь до конца, удастся ли решить все мирно, или же закончится всё мордобоем. От этого приходится контролировать каждое слово и движение, следить за реакцией оппонента. Реагировать немедленно на малейшее изменение в его тоне или взгляде. Сегодня удалось решить всё полюбовно, но сколько еще впереди вот таких Геннадиев.
