– Какую метку? – вновь перебил рассказчика Вовка. Какие-то смутные сомнения начали закрадываться ему в голову.
– А кому какую, – пожал плечами Копыточкин. – Бабка с дедом говорили, что вроде креста мелом на одежде. И мел тот, ну, именно тот кусок, которым рисовал, обязательно нужно на кладбище принести и поймать им отраженный от этого специального колдовского медальона свет луны. Или подкладывал часть мелка в карман. А кому-то осколок белой разбитой тарелки подсовывал – и перед этим, соответственно, саму эту тарелку на кладбище волок, чтобы, значит, колдовской свет луны ею отразить. Хитрый он был, много всяких уловок придумал.
– А что, бабка с дедом твои колдуна этого видели? – спросила Петрушкина.
– Нет, конечно, – ответил Дима. – Это им рассказывали. Но они видели тех, кто из могил встал…
– Ходячих покойников?
– Да. Брал колдун деньги с тех, кто своих врагов со свету сжить собирался. Подложит осколок или белый мелок в карман, или крестик, загогульку или полосочку нарисует. И все. А через некоторое время пропадал человек, исчезал, как и не было. А появляется на свете другой – мрачный, нелюдимый, исполнительный. Иногда люди своих родственников в таких мрачных личностях узнавали – родственников, понятное дело, давно умерших. С ума некоторые от этого сходили. Целая гвардия таких монстров, говорят, у колдуна была.
– Зомби? – ахнул Мишка.
– Вроде того, – ответил Копыточкин. – Они ему много богатства натаскали. И еще наверняка кучу тайных дел наделали. Сыщик один в те времена за ним все следил, на чистую воду злодея вывести собирался.
– Поймал? – хлопая себя по мокрым плечам и дрожа от холода, с надеждой спросила Маня Бердянская.
– Ну слушайте… – Копыточкин выдержал паузу. Но все и так слушали его, затаив дыхание. – Добрался колдун и до наших краев. Кого-то ему, видать, здешнего извести заказали, или покойник ему особенный понадобился – тут уж врать не буду, не знаю. Но пошел он на кладбище в самое полнолуние, встал у могилы со своими колдовскими инструментами, как полночь наступила. Но тут сыщик со своим помощником, а помощника он из деревни взял, как выскочит, как его схватит на месте совершения преступления!
– Вот молодец! – обрадовался Ботаник, но тут же стыдливо зажал рот ладошкой.
– Да. Принялись сыщик и помощник наручники на колдуна надевать. Да тот сильный оказался, сопротивлялся. Пистолет-то у сыщика выхватил да как пальнет в него… Убил, в общем. А помощник сыщика, пацан деревенский, местный, так расстроился, что бросился на того колдуна… Боролись они, боролись. Пистолет к парню в руки попал… А колдун его уже душить начал. Застрелил его тогда парнишка. Перепугался сам, в деревню побежал. Утром полиция нагрянула, разбираться начали – и засудили парнишку. За оба убийства. На каторгу сослали. Вернулся уже старым в деревню, всем рассказывать начал про колдуна и про то, что на самом деле случилось. Сыщик ведь и про все колдовские подробности узнать успел и помощнику своему поведал. Вот он и рассказывал… Кто верил, кто нет… Так и бабушка с дедушкой мои эту всю историю узнали.
– Ужас! – ахнула Петрушкина.
Все были с ней согласны.
– Услышали бабушка с дедушкой про колдуна, еще когда маленькими были. Да и многие в деревне про это знают. Наверно, за страшилку принимают, везде же есть местные легенды. – Копыточкин перевел дух. – Так вот и было – верили – не верили… Но лет пятьдесят назад вновь появились живые мертвецы… Вот как раз с ними-то мои дед с бабкой и повидались… Хорошо, что многие помнили ту старую историю – и нашли на них управу.
– Ну, что, что тогда сделали? – Вовка подскочил аж от нетерпения – и в воду плюхнулся. Островок-то был совсем крошечным, всем места не хватало.
– И кто их вызвал из могил? – спросил Андрюшка.
– Погодите, не перебивайте. – Копыточкин вел себя как настоящий лектор. И все слушали его, забыв о том, что они промокшие, замерзшие, перепуганные. – Свое главное орудие для вызывания покойников колдун тогда на кладбище выронил. Где-то оно затерялось, завалялось, видно, не нашла его тогдашняя сыскная полиция. Или даже не искала. Потому что не верила в такие колдовские страсти… Но в пятидесятые годы уже двадцатого века пошла везде мода памятники на могилах ставить. Такие солидные, из гранита, с портретами, надписями. Появились умельцы, которые наловчились старинные надгробия с никому уже не известных могил снимать, обтачивать, переделывать – и заново продавать. Вот такие же шустрые ребята старое надгробие на нашем кладбище присмотрели, утащили, а заодно и на этот медальон наткнулись. Решили, что он с какого-то другого памятника отвалился. Подобрали, отшлифовали, надпись написали, которую заказчик попросил, – и к памятнику прикрутили.
– К какому памятнику? – Вовка все больше волновался.
– Да я и сам не знаю. Не видел, – честно признался Копыточкин. – Я особо этой историей не интересовался раньше. Так, слышал просто от ребят деревенских да от деда и бабушки в общих чертах, но на всякий случай кладбище стороной обходил, особенно туда и не совался. А раз такое закрутилось сегодня, я и кинулся бабку с дедом трясти, все выведывать… Но вы дальше слушайте! В общем, стоит себе этот памятник и стоит, никого не трогает. А в церкви-то кладбищенской, которую при советской власти сразу закрыли, склад был. С фермы, которая вон там, неподалеку за пастбищем, молоко туда в больших флягах возили. В церкви холодно всегда, летом самая прохлада. Так вот на телеге везли как-то эти бидоны. Поздно уже везли, как раз с последней, с ночной дойки. Мимо этого памятника с медальоном, видимо, телега проезжала. И все совпало: ночь оказалась ночью полнолуния, вышла луна из-за тучи, в самую полночь упал ее луч на медальон, а от медальона свет отразился – и как раз в один из алюминиевых блестящих бидонов ударил… И начали с тех пор покойники по всей округе мотаться.
– А хватали они тех, кто молока из этого бидона попил?! – вскочив на ноги, воскликнули одновременно Вовка, Андрюшка и Петрушкина.
– Хватали и в могилы вместо себя укладывали?
– Да! – кивнул Копыточкин. – И начали люди пропадать. Нету – и все. Стали их без вести пропавшими считать. Напрасно искала их милиция пятидесятых годов… А мертвецы шастают, никак не угомонятся. Они же и не виноваты ни в чем, эти бедные люди, которые умерли давно. Бабушки чьи-то, дедушки, герои войны да и так просто люди.
– Да, а их покоя лишают, – дрогнувшим голосом произнес Ботаник. – Глумятся.
– А живых-то как жалко! – заплакала Маня Бердянская. – В могилы. Живьем! И люди там… умирают? Да? Говори!!!
Дима Копыточкин вздохнул. И ничего не сказал.
– Деревня! – воскликнул Вовка. – То есть Копыточкин! Ты знаешь, что делать-то со всем этим? Как людей из могил вытаскивать? Живых в смысле!
– Говори: знаешь или не знаешь?! – закричали все остальные.
– Знаю, – ответил Дима. – И даже знаю, кто именно это должен сделать.
Луна плыла по небу, и было это небо сейчас таким безоблачным, что лунного света хватало, чтобы осветить лица ребят. Дима так посмотрел на Вовку, что тот понял: именно он должен покойников остановить.
