— Ты у меня в машине шарф потеряла, — решив не терять преимущество и не дать ей вновь отстраниться, он поднял руку, демонстрируя тот самый кусок шелка.
— Ой, спасибо! — Ксюша вышла из-за стола и подошла к ним. — Только зачем было ехать, как-то передал бы… Или я сама подъехала бы, чтоб меньше сложностей… — она реально смутилась, что ли?
Он даже на Ольшевского глянул, словно ища подтверждения, из-за чего Ксения тут так переживает? Но тот просто наблюдал. Зато очень внимательно…
— Да какие сложности? — хмыкнул Леня. — Где ты работаешь, я в курсе, вот и решил по дороге завезти. И с Александром надо было встретиться, — он отдал ей шарф, случайно задев ладонь.
Руки у Ксении были холодными, тоже не такими, как он запомнил по пятнице, и мелко дрожали. Так, как бывает, когда человек до предела внутренне напряжен, до режущего изнутри надрыва, но никому этого показывать не собирается.
Прав Санек, с ней точно что-то не в порядке.
— Так, закончили с любезностями, — словно прочитав теперь его мысли, хмыкнул приятель. — А теперь я еще раз спрошу, Ксюша, что случилось и какая помощь тебе нужна?
И вот в этот момент, когда Ксения повернулась и с тяжелым вздохом, наглядно выдающим им обоим ее ложь, заявила:
— Все нормально, Александр… Наверное… — его, Леонида, прям царапнуло что-то внутри, что сам он не имеет какого-то права ее спрашивать о чем-то. Да еще и так, как Санек, рассчитывая на ответ.
А Ксеня, тем временем, улыбнулась достаточно грустно, но при этом более откровенно, чем все прошлые разы, как показалось Леониду.
— Ксюша, — Ольшевский все еще внимательно рассматривал сотрудницу, прям через прищур. — Я же не тупой, и вижу, что ты сама не своя. Что такое?
— Я бы не хотела это обсуждать, Александр, да и нечего, пока, — Ксения отвернулась и пошла назад, к своему столу. — А помощь… возможно, в скором времени, я, действительно, к вам за советом или помощью обращусь, — она даже с какой-то виной глянула на них через плечо.
Задержалась на мгновение взглядом на Лене, смутилась вроде. Наверное, Ксении было совсем некомфортно что-либо обсуждать при нем. Хоть и провели вместе хороший вечер, но ведь очень мало по сути знакомы. Даже подумал, что ему стоит уйти, хоть и вовсе не хочется отчего-то. Но, может, Ксения тогда хоть с Саньком толком поговорит, и решат вопрос? А там, возможно, и он чем-то поможет, у Ольшевского поинтересуется…
Зачем ему нужно залазить еще в чьи-то проблемы, когда своих предостаточно, Леонид даже не задумался в тот момент. Привык по жизни, что если может, всегда лучше помочь. От него не убудет, а потом еще и ему помощью вернуться может. И это же подруга Женьки, да и Санек, видно, что хорошо относится.
Но до того, как он успел бы открыть рот и придумать, пусть и самый нелепый предлог, чтобы выйти, Ксения взяла что-то со стола, положив шарф, и повернулась к Ольшевскому.
— Могу ли я пока просто попросить увеличить срок рассрочки на нее? — негромко и с нотками грусти спросила девушка, подняв глаза на начальника. — Не уверена, что ближайшие месяцы мне будет так же легко выплачивать стоимость в оговоренном темпе, а расставаться с ней… Не хочется, — Ксения замолчала и прикусила уголок своей губы.
Ольшевский глянул на Ксению. И развернулся, в упор уставившись на Леонида. В его глазах ясно читался вопрос, понятный им обоим. Но в тот момент Леонид ошарашено смотрел на статуэтку в руках Ксении — ему было не до Санька.
Он знал эту статуэтку до последней складки на плаще и линии на лице. До малейшего завитка соломинок на шляпе. Потому что сам ее сделал…
Бац! И словно пазл стал на место. Он будто в голове щелчок услышал, с которым закрылся тот непонятно-раздражающий вопрос, что теребил весь вечер пятницы.
— Елки-палки! — даже для себя неожиданно, хмыкнул он. — Так вот, кого ты мне напоминала весь день рождения Женьки! — улыбнулся Леня, прищелкнув пальцами, пока и Ольшевский, и сама Ксюша смотрели на него. Последняя — с явным удивлением.
— Что скажешь, Лень? Удлиним рассрочку на твою статуэтку хорошему человеку? — с улыбкой поинтересовался Ольшевский, продолжая наблюдать за ним с каким-то непонятным пока интересом в глазах. — Улучшим девушке настроение?
— На твою?! — Ксеня удивленно распахнула глаза, даже с дыхания сбившись.
И так уставилась, с таким недоверием… И восторгом. Словно он небожитель какой.
Леня рассмеялся. И уже даже не теребило ничего, и сомнений не осталось…
— Та ну на фиг, Санек! Рассрочка, — Леня криво улыбнулся, ему не деньги в керамике главным были. — Придумаешь, тоже. Ксюша, я ее тебе просто так дарю. Этой «страннице» нужна пара. А ты ей очень подходишь…
— Даришь? — все еще ошарашенно глядя на него, повторила Ксюша. Но, кажется, она еще от новости, что он сделал статуэтку, не отошла. Остальное не осознавала. Он по глазам ее видел.
— Да, точно, их же две было. Одна как шла, в движении вся такая, было, помню, — одновременно с Ксенией крякнул Ольшевский, с запалом хлопнув себя по бедру. Приятель явно был доволен, что Леонид так решил поступить. И благодарен ему за это. Тоже плюс в интересы Лени. — Все хотел спросить, почему только одну выставил на продажу? Себе вторую оставил?
— Да нет, если бы, — тут уже в его голосе проскользнул сарказм. — Танька ураганом по моей мастерской прошлась, когда я ее съехать попросил. Разбила мне самое дорогое. Вот и эту оставлять не стал… Серьезно, делал их парными, не мог смотреть на одну…
— Ясно, — понимающе покивал Санек, — искусство пало жертвой развода.
— Типа того, — согласился Леня, вновь глянув на Ксению, все еще выглядевшую ошеломленной. — Но Ксюша с ней как раз совпадет. То ли характером, то ли духом… Кармой, короче, — заметил, не прекращая улыбаться. — Честно говорю, все не мог уловить, что мне в ней знакомо, не виделись же ни разу, только познакомились, а оно вот как… Совпала с фигурками, — он с той же улыбкой посмотрел на то, с каким трепетом Ксения продолжала статуэтку держать.
И это выражение восторга у нее в глазах… Выходило так, что его авторство этой статуэтки порадовало ее почти так, как шоколад. А он, да, еще не забыл, как она на тот десерт отреагировала… И как его самого это откатом зацепило.
Короче, по всему получалось, что зря он стерегся, не отвратило ее вообще. И так бывает, значит.
— Ты серьезно мне ее даришь? — так, словно, все еще не могла в это поверить, тихо уточнила Ксюша.
И счастливая вроде, а все равно та отрешенность ощущалась.
— Дарю, — улыбнулся Леня под веселый смех Ольшевского.
— Вот видишь, как человека порадовали, — подмигнул приятель. — Ошеломили.
— Думаю, этого мало, статуэтка та у нее уже была, — продолжая наблюдать за Ксенией, покачал головой. — И вот я уверен почему-то, что Ксюша не позавтракала, как и мы с тобой. А у меня перед человеком долг: я ее таким паршивым кофе на заправке напоил, что стыд и позор, надо исправляться, — подмигнул он Саньку, который сразу просек, куда Леня клонит. — Вот что-что, а хороший завтрак и кофе настроение кому угодно поднимет…
