— Точно! О делах мы всегда успеем поговорить, а вот перекусить в хорошей компании — редко случай выпадает. Поехали, Ксюша, махни пока на все рукой, пару часов сделаем перерыва, планы обсудим в нерабочей обстановке.
Ольшевский быстро подошел к Ксении, отобрал статуэтку и, не дав Ксюше ни возразить, ни сориентироваться, настойчиво потащил к выходу из кабинета.
— Пальто ее прихвати, — кивнул в сторону Лени.
— Уже, — с усмешкой отозвался тот, сняв знакомое пальто с вешалки.
— Эй! Это, вообще, незаконно против воли с работы утаскивать, и я не голодная, правда!.. — Ксюша наконец-то пришла в себя достаточно, чтобы возмутиться, но они ее, понятное дело, не слушали.
Еще активней подтолкнули из кабинета, Леня пальто на плечи набросил. «Зажали» с двух сторон, ведя к лифту.
— Смирись, Ксюша, это похищение, — глядя на ее растерянную и немного недовольную гримасу, посоветовал Леня, подмигнув. — Я же тебе говорил, что ты в опасном месте работаешь, — напомнил их ночной разговор в машине. Кивнул в сторону Санька, который с ухмылкой слушал их.
Чем заставил ее улыбнуться куда шире.
— Но ты же говорил тогда, что сам к этому отношения не имеешь? — поддела она Леню, явно приходя в иное расположение духа. Куда более боевое и задорное.
— Иногда жизнь заставляет действовать по обстоятельствам, — развел он руками, словно бы снимая с себя всю вину.
Чем заставил Ольшевского расхохотаться.
— Правильно, временами промедление опасно! — хлопнув его по плечу, подтвердил Санек, всех затолкнув в лифт.
На несколько мгновений повисло молчание, пока все улыбались. Казалось, что и Ксеня расслабилась. А потом она с некоторой неловкостью глянула на Леню.
— Это правда ты статуэтку сделал? Своими руками? — будто стесняясь своего интереса, все же уточнила.
Они с Ольшевским переглянулись, кажется, оба давясь усмешками.
— Правда. Этими самыми, — он поднял ладони, как раз когда лифт остановился.
Она же перевела взгляд на его руки, причем с тем самым выражением восторга, которое уже, честно сказать, немного хмелило ему голову.
— Ну все, Леня, — расхохотался Санек, заметив это. — По ходу, Ксеня запала на твои руки. Влюбилась в них, — пошутил Ольшевский, тем же макаром выталкивая всех из лифта, где они так и толклись на пороге.
Ксюша рассмеялась, но было заметно, что смутилась и покраснела. Да и взгляд отвела. Жаль…
— Ну, во мне много хорошего, влюбиться можно не только в руки, — легким тоном отшутился Леня, стараясь разрядить атмосферу, чтобы избавить Ксеню от неловкости.
Глава 9
Что-то сегодня точно было не так или с ней, или с этим мужчиной, которого Ксеня уже, вроде бы, знала. И дело вообще не в керамике, сколько бы Ольшевский по-доброму не поддевал ее тем первым ступором, когда Ксения узнала: Леонид — автор и ее любимой статуэтки. Да и нескольких других великолепных лотов, которые они уже продавали.
Неожиданно, конечно, она не спорила. И здорово. Но вовсе не потому же у нее рядом с ним вдруг горло стало перекрывать горячим и душным комком, а внутри живота появился странный и давным-давно позабытый трепет — те самые «бабочки», что, словно какая-то искристая внутрення щекотка, не позволяли ей дыхание перевести. Все тело, будто перед грозой, — наэлектризованно.
Очень… странное чувство. Ксения действительно не могла вспомнить, когда бы и кто вызывал в ней такие эмоции. И почему именно сейчас? Ведь уже знала Леонида. Помнила, как тот стоит и шутит, как внимателен к деталям, и даже в иронии не позволяет себе оскорблять окружающих. Да, он понравился ей в пятницу, они прекрасно провели время, замечательно даже. Но ведь совершенно ровно…
Хотя нет, врет самой себе, как давно привыкла. Лукавит и глаза на правду закрывает! Ведь было! Было пару моментов на вечеринке, когда дрожь по спине и все тело напряженно замирало, а в голове жарко… Да и вот тогда, когда она попросила его свернуть на заправку, а Леня на нее глянул, прося называть без официоза… В то мгновение Ксения испытала нечто похожее, было, правда. Только последующие события затерли и перекрыли, не до того стало, не анализировала. Дурацкие ссоры и претензии Макса.
Макс…
Про мужа вспоминать вообще не хотелось. Он ей все нервы вымотал за эти два дня. Да еще и так удивил в субботу вечером, когда все-таки соизволил вернуться домой, что Ксения до сих пор отходила и думала как отреагировать… Зато от уже привычной апатии и следа не осталось. Плюс?
И в этом ли причина того, как она сейчас на Леонида отреагировала, заметив то, что еще три дня назад ее мозг воспринял лишь как информацию о человеке, но уж никак не поводом взрываться безумными эмоциями и гормональным всплеском? Непонятно и странно, но и как-то феерично весело! Еще и Александр, словно заметив изменения в подчиненной, которую и правда хорошо изучил за годы совместной работы, это все подогревал.
Ага, ладно! Она тоже неплохо изучила Ольшевского, и могла поспорить с кем угодно, что все эти шуточки, подколки и намеки — не случайны и не так уж безобидны. Александру нравилось быть «вершителем судеб человеческих», и он точно что-то заметил, почему и принялся сталкивать Ксюшу с Леонидом…
Впрочем, не то чтобы их сейчас необходимо было друг к другу толкать. Растащили бы лучше. Потому как Ксеня ощущала себя металлической стружкой, которую притягивает магнит… Или, нет, таким же магнитом в паре, которыми дети иногда играются: растягивают, сближают, ощущая напряжение поля между двумя кусочками, смеются, как магниты тянутся друг к другу. И потом — клац, бац! — схлопывают.
Аналогия пугала, но… Если присмотреться к напряженному и настолько же удивленному выражению в глазах Лени, все еще пытающемуся улыбаться и легко шутить, — казалась весьма правильной.
Легко. Слово, не соответствующее и доли напряжения, повисшего над их половиной столика, за который мужчины усадили Ксюшу завтракать.
Самое интересное, что внешне вся эта сложность почти и не проявлялась. Кроме, пожалуй, того нюанса, что Леонид держал ее за руку. Вот как помог сесть, отодвинув для нее стул, придержал — так и все. Потом дважды ладонь отпускал, словно бы заставляя себя, принуждая разжать пальцы. А через две-три минуты ее ладонь вновь в его руке оказывалась. Когда? Как? Непонятно. Ксеня старалась, избегала, следила… и каждый раз этот момент пропускала. Не потому ли, что сама с непривычной и невероятной силой вдруг желала ощущать тепло этих больших, каких-то необъяснимо надежных и, в то же время, невероятно будоражащих ее рук? Подсознание включилось, блокируя разум и логику. Что Ксюше сейчас вот чего-то подобного не хватало для полного бедлама в жизни?
Осторожно, тщательно стараясь не дергаться и не привлекать особо внимания, потянула назад свою кисть, освобождая ладонь. Не потому, что хотелось, но ведь именно так было бы разумно и правильно… Мужчина отпустил.
