Дышит так же тяжело, как она. И чувствуется, как, медленно успокаиваясь, грохочет сердце в его грудной клетке. Кожа, влажная от испарины, скользит по ее спине. Немного неудобно, но в целом терпимо.
— Ты — супер, Ксю! — напоследок шумно поцеловав ее в плечо, Макс отстранился и помог Ксюше подняться.
Глаза горят удовлетворенным блеском, волосы растрепанны. Рубашка, так и не снятая полностью, болтается на его плечах. Действительно, видно, что он насыщен и доволен, как кот. Приятно, учитывая нюансы.
— Взаимно, — мягко усмехнувшись, напоследок поцеловала его улыбающиеся губы. Влажно, глубоко, лаская языком.
Ей сравнить было не с кем. Никогда не изменяла мужу, вроде бы устраивало все. Зачем лишние проблемы и сложности искать на свою голову? И без таких остросюжетных приключений есть, чем заниматься. Так что, тоже искренне похвалила — ее в самом деле муж удовлетворил. Даже весьма.
— Кто первый в душ? — все с той же усмешкой поинтересовался Макс, вытерев вспотевший лоб ладонью.
— Я, конечно, — игриво задев его плечом, Ксеня пошла в ванную.
А Макс налил себе еще вина и выпил так же за пару глотков все содержимое бокала.
Глава 2
У нее пропало белье. Любимое, кружевное. Глупость, конечно. Других комплектов — уйма. Но ей хотелось именно этот…
— Блин, Ксеня, куда-то засунула трусы и трагедию устраиваешь, ради бога! — отмахнулся Макс, когда она в течении десяти минут почти в отчаянии перерывала ящики гардероба.
А потом неожиданно подошел ближе и тесно прижался к ней со спины, крепко обхватив руками.
— На кухне проверяла? — с несколько ироничным весельем уточнил, пока его пальцы уже вовсю забавлялись с ее обнаженной грудью, натирая и чуть щипая соски. Ксеня едва вышла из душа, да так и застряла в гардеробе в поисках белья, потому сейчас была совершеннейшим образом обнажена, что, безусловно, пришлось Максу по вкусу. Даже как-то непривычна такая его активность… И, собственно, она совершенно не была против, никуда особо не опаздывала…
Но его замечание и предположение заставило мысленно закатить глаза.
Ну с чего бы она пыталась сейчас надеть белье, если бы носила то вчера? И да, наверное, не стоило напоминать, что он не потрудился целиком раздеть ее, когда так горячо «закусывал» вино. Так что ее белья на полу в кухне никак не могло быть.
— Я другое найти не могу, — она откинула голову ему на плечо, с подразниванием поцеловав шею.
Но в тот момент, когда руки Макса, спускаясь, уже почти добрались до самого интересного, начал звонить его мобильный. В такое время это мог быть только офис — они оба это понимали. Ругнувшись, Макс с сожалением вздохнул и отошел, отвечая на вызов.
А Ксения вернулась к своим поискам. Она и себе не смогла бы пояснить, для чего ей так понадобился именно этот комплект? Но вот захотелось! Аж до внутренней дрожи! И никакого другого она не желала. Даже настроение из-за этого портиться начало, ей-богу! Напасть прямо какая-то. Словно украл трусы кто-то, уже все полки и ящики переворошила, даже с пододеяльниками. Домработница утащила, что ли?
Бред, конечно. Знала, что не тронет Света ничего. И так ходит по квартире на цыпочках, боится что-то задеть: Максим ту совсем запугал вечно недовольным видом.
В общем, глупости, понимала сама. Но никак не могла отойти от шкафа. И какое-то противное ощущение внутри. Вечно вот так по жизни! Хочется одного, а выходит… Психанула и вытащила другой комплект. Новый, который еще не надевала ни разу. Да и купила как-то спонтанно.
— Ни фига себе! Я что-то начинаю сомневаться, а отпускать ли вас на работу, Ксения Александровна. Это для кого же ты такое белье надела? — Максим даже присвистнул, замерев на пороге спальни.
И так прищурился, словно и правда стал подозревать в шашнях.
По себе судит?
Усмехнувшись, Ксения посмотрела в огромное зеркало, занимавшее всю дверцу встроенного шкафа. Комплект был и правда потрясающий. Черного цвета, из мелкой сетки, только на груди украшенный кружевными изящными цветами. Без всяких там «пуш-апов» и тому подобного, без каких-либо подкладок. Подчеркивал ее естественные формы, интригуя и видом манящей складочки между ягодицами, и проглядывающимся контуром сосков. Даже себе она в этом белье в кои-то веки понравилась! Определенно, сексуальна.
— Для себя, Максим Владиславович, — не скрыв довольной улыбки, Ксения набросила на плечи черную же блузу, пока не застегиваясь. — Исключительно для своего удовольствия. Ну и вы можете полюбоваться, мне не жалко, — загадочно «стрельнула» в мужа глазами.
Ни в чем она его убеждать не собиралась. Пусть думает, что хочет. И не расслабляется. Это раньше занервничала бы. Начала бы убеждать и заверять, что «ничего подобного»! А теперь… А чем она хуже? Он себе подобные намеки и ремарки позволяет, почему ей нельзя?
Как-то спокойно и ровно все воспринималось, что касалось Макса. Да и не только его.
Это раньше и в голову не пришло бы подобный комплект «просто так» надеть, без значимого, прости господи, повода! Не положено же так, не принято. Как и есть каждый день из красивой посуды или спонтанно, без всякой причины, купить себе подарок. Так всегда ее мать учила — нельзя. Оставь на праздник, на торжественный случай. В обычной жизни перебьешься, походишь в сером и скучном. Выпьешь кофе из старой, чуть надбитой кружки… Все подруги признавали, что и сами грешат подобным. Им это в голову вложили с пеленок. Самое хорошее и красивое — для людей, «на выход» и напоказ. А для себя и дома — перебьешься. Довольствуешься обычным, невыразительным, старым. И настолько прочно, так глубоко подобные установки в нее въелись, что на автомате по ним жила, не задумываясь. До недавнего момента. Все повторяя про себя, что не в этом счастье. Пока не дошло, что да, не в этом, но в любви к себе, в первую очередь.
Взрослость, вообще, пришла к ней внезапно. Как-то неожиданно: со странным пониманием утраченного «аврала». Какой-то пустоты и полного отсутствия мотивации хоть что-либо делать. Два дня тупого разглядывания потолка в спальне, с абсолютным игнорированием близких — у нее просто не было сил на любую реакцию. Неоткуда оказалось вытащить. Кончились.
Поначалу Ксения даже решила, что у нее срыв. Или нечто уж совсем страшное и неизлечимое, просто не обследовалась пока. Перед этим, едва справившись на работе, завершила в срок такой объем «реформирования» галереи, что думала умом двинется. Ан нет, выдюжила. Пришла домой и… слегла. Отрубилась на двенадцать часов, словно в коме.
Но и когда проснулась — «не контактная». Говорить не могла физически. Ее мутило от самой мысли о том, чтобы рот раскрыть и какие-то звуки из себя выдавить. Есть не хотела. Усталость дикая, будто трактором по ней проехали. Все работа выжала, до капли.
Дочь сразу не поняла, что с ней. Но уже не маленькая, не ныла. Первый день покружила около комнаты, а на второй — пришла и молча рядом легла. Ни о чем не спрашивала, даже свои новости не пыталась на Ксеню вывалить. Просто подлезла под руку и провалялась около нее где-то с час. И обеим от этого хорошо на душе было вроде.
