Юрий Рост. Кефир надо греть
В четверг 25 октября 2018 года в 19 часов в «Московском доме книги» на Новом Арбате состоялась встреча с известным фотокорреспондентом Юрием Ростом. Несколько лет назад он издал альбом фотографий под названием «Фотопортрет на фоне эпохи», за который получил какую-то высокую премию. Но сегодня он выступал не как фотокорреспондент, а как писатель и представлял книгу воспоминаний, причём не своих, а Елены Боннэр, которые она ему надиктовала после смерти своего знаменитого мужа Андрея Сахарова. Книга называется «Кефир надо греть» и богато иллюстрирована фотографиями Сахарова и Боннэр, в разное время сделанными Юрием Ростом.
Ждать появления автора пришлось почти сорок минут. Людей было много, но никто не ушёл, все терпеливо ждали. Наконец, появился Юрий Рост – уже немолодой мужчина в джинсах и свитере, с небрежно переброшенным через плечо шарфом. Он не стал садиться за приготовленный для него столик, а сразу включился в процесс и стал, расхаживая по подиуму, рассказывать историю создания книги.
Начал он свой рассказ издалека – с 1974 года, когда он работал фотокорреспондентом в газете «Комсомольская правда». В то время газета готовила статью об академике Сахарове, и Рост сделал несколько великолепных снимков академика, негативы которых хранил у себя в столе. В начале 80-х Юрий Рост перешёл работать в «Литературную газету» и забрал с собой старые негативы, однако конверта с негативами фотографий Сахарова почему-то не оказалось на месте – они исчезли. Сохранилась лишь одна напечатанная им фотография Андрея Сахарова, которая случайно затерялась в старых бумагах. С этой фотографией, держа её перед собой как пропуск, он и явился самолично в квартиру Сахарова и Боннэр, когда 1986 году Сахаров вернулся в Москву из города Горький (ныне Нижний Новгород), где вместе со своей женой Еленой Боннэр отбывал ссылку.
Я тоже помню это время: в начале 1980-х имя Андрея Сахарова было на слуху. Вовсю шла холодная война, уже перешедшая частично в «горячую» в Афганистане, а тут академик, трижды Герой Советского союза, «отец водородной бомбы» вступает в контакт с противником, даёт интервью зарубежным журналистам, критикует Советскую власть, партию и правительство за ввод советских войск в соседнюю страну, за гонку вооружений и преследование инакомыслящих.
Конечно, Сахаров не был простым диссидентом, его нельзя было, как других, просто посадить по антисоветской статье или упрятать в психушку, как ненормального, хотя слухи о том, что он «психически больной человек», которым управляет ужасная супруга-антисоветчица Елена Боннэр, были широко распространены благодаря советской пропаганде.
Сахарова выслали в закрытый город Горький, чтобы он жил подальше от Москвы и не имел возможности общаться с корреспондентами зарубежных изданий. Об этом сразу же сообщил «Голос Америки» и другие вражеские «голоса». Помню, как кто-то, не расслышав, никак не мог взять в толк: почему выслали в Горки, как Ленина? Потом стали рассказывать армянский анекдот о том, почему город Горький переименовали в город «Сладкий». В то время за анекдоты уже ничего не грозило, и все только смеялись. А в 1986 году генеральным секретарём КПСС стал Михаил Горбачёв. Уже на следующий день после его назначения стали высказываться предположения о том, что страну ждут большие перемены, но первое, что сделал Горбачёв – это вернул из ссылки опального академика Сахарова.
– Елена Боннэр мне рассказала, как это произошло, – доверительно сообщил присутствующим Юрий Рост. – Накануне в квартире, где в Горьком жили Сахаров и Боннэр, установили телефон, которого раньше у них не было вообще. Они почему-то сразу догадались, что им должны позвонить из ЦК. Действительно, на следующий день им позвонили. «Это квартира Сахарова и Боннэр? – осведомился приятный баритон, сделав ударение в фамилии “Боннэр” на последнем слоге. – Вам звонит генеральный секретарь Горбачёв. Вы можете возвращаться в Москву».
Они не только вернулись в Москву, но и въехали в новую двухкомнатную квартиру, расположенную в том же доме, под той квартирой, где они жили раньше. В прежней квартире остались жить многочисленные родственники Елены Боннэр, поскольку Сахаров, имевший троих детей от первой, уже покойной жены, оставил им свою квартиру вместе с дачей, а сам ушёл жить в небольшую двухкомнатную квартирку к Елене Боннэр, где, кроме неё, жили ещё двое её детей от предыдущего брака и престарелая мать. В Горьком Сахаров и Боннэр жили в гораздо лучших условиях: судя по фотографии, это была квартира в какой-то горьковской новостройке. Поэтому выделение для них в Москве отдельной двухкомнатной квартиры рядом с прежней квартирой, где продолжали жить родственники, безусловно, было большим подарком от Горбачёва.
– Я встречал их на вокзале, когда они вернулись в Москву, – продолжал Юрий Рост. – На перроне собралась целая толпа журналистов. Когда поезд остановился, первой вышла Елена Боннэр. Все стали её фотографировать, но она напустилась на них: «Что вы меня фотографируете? Фотографируйте лучше Сахарова, а не меня!»
Через некоторое время Рост решил сам напомнить им о себе. Узнав адрес, он отправился в гости к Сахарову и, чтобы его не посчитали засланным казачком, позвонил в дверь, держа перед собой ту самую чудом сохранившуюся фотографию 1974 года, которую он сделал во время работы в «Комсомольской правде».
Дверь открыла Елена Боннэр. «Я фотокорреспондент из “Литературной газеты” Юрий Рост, знаю Андрея Дмитриевича с 1974 года», – быстро выпалил он, пока перед ним не захлопнули дверь.
Имя его показалось знакомым, и его впустили в квартиру, разрешили сделать фотографии Андрея Сахарова для «Литературной газеты». С тех пор Юрий Рост стал вхож к ним и стал практически другом семьи. Он фотографировал Андрея Сахарова и в домашней обстановке, и во время различных пресс-конференций, а когда Сахаров стал народным депутатом, иногда встречал его после заседаний на своей машине и отвозил домой по просьбе Елены Боннэр.
– Он вёл себя совершенно естественно во время съёмки. Его брат был чистым аутистом, а Сахаров был как бы на грани аутизма, но он не был аутистом, – неожиданно сказал Рост.
Слухи о якобы имевшей место психической неполноценности Сахарова ходили и раньше, но никто в них не верил, считая это клеветой на известного диссидента. Ну разве может академик и Герой социалистического труда быть аутистом? Хотя в принципе ничего невероятного в этом нет: аутистами считались многие известные люди, такие, например, как Альберт Эйнштейн, Франклин Рузвельт, Мэрилин Монро. Это нисколько не мешает творческой деятельности, в которой аутисты часто бывают даже более тщательными и успешными, чем обычные люди. Правда, часто им бывают свойственны необычные бытовые пристрастия. Отсюда «Кефир надо греть»: Сахаров педантично придерживался правила подогревать любую пищу, объясняя это тем, что на холодную пищу организм должен тратить лишнюю энергию.
После лекции Роста вопросов было мало, если не считать того, что один из присутствующих спросил, правда ли, что Андрей Сахаров не просто так умер, а ему «помогли»? Все помнят, как Горбачёв в последний день отключал ему микрофон во время выступления.
