Многие исследователи творчества Толстого считают, что под прикрытием слов «христианство» и «Евангелие» Толстой проповедовал прямо противоположное христианству учение, и вообще он больше ссылался не на Христа, а на Будду. Незадолго до своей смерти, в ноябре 1909 года он записал мысль, которая указывает на его понимание религии: «Я не хочу быть христианином, как не советовал и не хотел бы, чтобы были брахманисты, буддисты, конфуционисты, таосисты, магометане и другие. Мы все должны найти, каждый в своей вере, то, что общее всем, и, отказавшись от исключительного, своего, держаться того, что общее». То есть Толстой даже не хотел стать русским Кальвином, он хотел пойти ещё дальше – стать Антихристом, который, согласно христианским пророчествам, должен будет создать единую, общую для всех религию, не имеющую ничего общего с христианством.
При этом важнейшей основой своего учения Толстой считал слова Евангелия «Возлюби врагов своих». Именно так он буквально понимал сущность христианства, которое, согласно Толстому, можно выразить простым правилом: будь добрым и не противодействуй злу насилием.
В то время проповедь Толстого нашла множество приверженцев, которые называли себя «толстовцами». Такие взгляды отвечали чаяниям тогдашнего образованного класса, особенно после того, как вышла знаменитая статья Льва Толстого «Не могу молчать», осуждающая смертные приговоры революционным террористам. Революционерам тогда сочувствовали многие из тех, кто ненавидел царизм и желал его скорейшего падения. Лишь после революции, оказавшись в изгнании, представители русской эмиграции стали подвергать обстоятельному анализу и критике религиозные взгляды Льва Толстого. Религиозный философ Соловьёв писал о том, что непротивление злу означает неоказание помощи его жертвам, а Иван Ильин в 1925 году выпустил свою запоздалую брошюру «О сопротивлении злу силой», в которой написал: «Напрасно было бы ссылаться здесь в виде возражения на заповедь Христа, учившего любить врагов и прощать обиды. Такая ссылка свидетельствовала бы только о недостаточной вдумчивости ссылающегося… Призывая любить врагов, Христос имел в виду личных врагов самого человека, его собственных ненавистников и гонителей… Христос никогда не призывал любить врагов Божьих, благословлять тех, кто ненавидит и попирает всё Божественное, содействовать кощунствующим и совратителям, любовно сочувствовать одержимым растлителям душ, умиляться на них и всячески заботиться о том, чтобы кто-нибудь, воспротивившись, не помешал их злодейству. Напротив, для таких людей, и даже для несравненно менее виновных, Он имел и огненные словообличения… и угрозу сурового возмездия… и изгоняющий бич, и грядущие вечные муки».
Вначале Лев Толстой пытался участвовать в церковной жизни, но уже в 1878 году окончательно разочаровался в церковной вере. В конечном счёте Толстой фактически отрёкся от православия. Он хотел заменить православие некой «религией разума», о которой мечтали ещё масоны-декабристы. Вера представлялась ему отрицанием разума. Подвергая сомнению православно-догматическое богословие, Толстой сначала пытался вести беседы со священниками и монахами, посещал старца Амвросия в Оптиной Пустыни. Чтобы в подлиннике изучать христианское учение, он даже начал изучать древнегреческий и древнееврейский языки, ходил к старообрядцам, молоканам и штундистам, стал вегетарианцем, отказался от прав на литературную собственность.
Результатом религиозных размышлений Толстого-богослова стало «Четвертьевангелие. Соединение и перевод четырёх Евангелий», из которого им затем была составлено ещё «Краткое изложение Евангелия», своего рода «Евангелие от Толстого», в котором он исполнил своё давнишнее желание дать миру веру без суеверий и наивных мечтаний, удалив из священных текстов христианства то, что он считал ложью. Всё это получило далеко не однозначную оценку в российском патриархальном обществе.
Знаменитый церковный проповедник Феофан Затворник сурово порицал Толстого, дерзнувшего написать новое Евангелие, которое есть искажение евангелия истины. Другой популярный православный деятель того времени Иоанн Кронштадтский называл Льва Толстого слепцом и видел источник радикального безбожия графа Толстого в его религиозном невежестве, «невоспитанности, в рассеянной, праздной с похождениями жизни в лета юности», сделавших его невосприимчивым к христианской истине.
В феврале 1901 года Синод окончательно склонился к мнению о публичном объявлении Толстого находящимся вне церкви. 24 февраля 1901 года в официальном органе Синода, «Церковных ведомостях», было опубликовано «Определение святейшего Синода» о графе Льве Толстом, что «в прельщении гордого ума своего дерзко восстал» на Христа и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных христианству и Церкви, на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной… которой жили и спасались наши предки и которою держалась и крепка была Русь святая».
«С ревностью фанатика, – написано в Определении, – он ниспровергает все догматы православной церкви и самой сущности веры христианской, все таинства церкви, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств – святую Евхаристию.
Всё сие проповедует граф Толстой непрерывно, словом и писанием, к соблазну и ужасу всего православного мира, и тем сознательно и намеренно отторгает себя сам от всякого общения с Церковью православной».
Решение Синода не было анафемой и отлучением Толстого, а лишь констатацией факта, что он по собственному желанию больше не является членом Церкви, но может вернуться в Церковь, если принесёт покаяние. Однако до сих пор многими это «Определение» воспринимается как отлучение Толстого от церкви.
Толстой отнёсся к этому с соответственно, продолжая публично проповедовать свои еретические взгляды. Но за десять дней до смерти, в ночь на 28 октября (10 ноября) 1910 года, 82-летний Лев Толстой неожиданно покинул Ясную Поляну. Он долго кружил вокруг Оптиной пустыни, так и не решившись зайти в скит, и отправился назад, однако по дороге почувствовал себя плохо.
Вся страна затаив дыхание следила за сводками о состоянии здоровья великого писателя. Игумен Оптиной пустыни старец Варсонофий поехал к нему, получив от Синода инструкцию, чтобы, если Толстой скажет ему на ухо «каюсь», тотчас причастить его. Но старца не пустили к писателю, как и его жену и некоторых других родственников из числа православных верующих. Толстой скончался нераскаянным грешником на железнодорожной станции Астапово, чуть не повторив судьбу героини своего романа Анны Карениной, брошенной им под колёса поезда, и тем самым подтвердил мысль о мистическом значении художественного слова: писательский вымысел иногда каким-то непостижимым образом превращается в действительность, и поэтому писатель несёт ответственность за тот мир, который создаёт его воображение.
В 1908 году, когда Льву Толстому исполнялось 80 лет, российская общественность раскололась надвое. Одни предлагали сделать 80-летие Толстого праздником, затмевающим столетний юбилей Пушкина, другие говорили о том, что следует совсем отменить чествование писателя, творчество которого весьма неоднозначно оценивалось в обществе. Вокруг его имени развернулась широкая дискуссия. День рождения Толстого приходился на конец августа, но яростные споры о том, как чествовать Толстого и нужно ли вообще это делать, появились в печати уже в начале 1908 года.
