Это было несложно. Мессир Йорг просто знал, где искать. И загонять добычу умел идеально. Припер долговязого жилистого мужика в угол и перегородил ему дорогу. Тот, поняв, что ему не уйти, растекся елейной улыбкой:
— Ваша милость, чем могу служить?
А сам воняет страхом. Глаза воняют. Преподобному Йоргу нравился запах страха.
Он подошел ближе и спросил, намеренно нажимая на горло простолюдина тыльной стороной окованной металлом перчатки.
— Что ты делал у типографии?
— Я? Ничего, в-ваша милость!
— Зачем тебе понадобилось караулить женщину? И еще интереснее, зачем понадобилось сдергивать с крючка вывеску?
— А…?! — тот занервничал, завозился, как угорь на сковородке. — Я… Я просто случайно вывеску зацепил.
— Да? — протянул преподобный и подался ближе.
* * *
Сейчас Тибальду стало страшно всерьез.
Он действительно следил за чертовой девкой, которая, как назло, только и делала, что бродила по магазинам и тратила деньги на какие-то тряпки. А его злость душила. Такие деньжищи — и на что?!
А потом ее понесло в печатный цех, и тут на Тибальда что-то нашло. Так велик был соблазн придушить ее в том подвальчике. Избавиться раз и навсегда. Не будет ее — и его жизнь опять наладится. Всего-то надо было спуститься и… Дело двух минут, никто никогда не узнает, там такая темень и постоянный шум. Найдут дохлую девку, а он будет уже далеко. На него никто не подумает.
Но ему вдруг стало страшно. Как будто какая-то сила навалилась и сковала по рукам и ногам. Так страшно, что затряслись колени. Хоть убей, он не заставил себя в тот приямок спуститься, так и стоял снаружи. И уйти не мог.
Жутко. А потом он услышал снизу шаги и опрометью метнулся прочь.
Да, верно, по пути он зацепил и чуть не снес вывеску. Она держалась на честном слове. И свалилась прямо на девку! Вот он ликовал, есть все же в жизни справедливость!
Но тут появился какой-то богатый хлыщ, и он постарался незаметно сделать ноги. Но зазевался, хотелось проследить. А сейчас этот хлыщ держал его за горло.
И надо было придумать что-то правдоподобное, чтобы тот отстал.
— Ваша милость, не знаю, как величать вас, простите…
— Зови меня ваше преподобие.
Чеееерт! Тибальду дурно стало. Новый инквизитор! А он так вляпался… Смотрел в его холодные бледно-голубые глаза и обмирал от страха.
— Ваше преподобие! Ва-вааа… эх… — аж поперхнулся слюной.
Что было говорить??? И тут он вспомнил главное — инквизитору лучше не врать, у них на это нюх.
— Так я приставлен за ней следить, чтобы не случилось что.
— Следить?
— Да, ваша ми… ваше преподобие. Она племянница хозяина, у которого я работаю. А тут бес попутал, живот скрутило. И вот…
В этом Тибальд не врал, живот у него сейчас скрутило натурально.
— Где работаешь?
— «Кабанья нога», таверна в предместье.
Инквизитор отпустил его, демонстративно отряхнул перчатку и мотнул головой:
— Пошел.
Ох, как быстро Тибальд оттуда уносил ноги. Только у самой таверны перешел на шаг. И даже немного приободрился. Потому что вроде как разузнал про нового преподобного, и будет что рассказать Кристофу.
* * *
Обед уже прошел, день склонялся к вечеру.
Инна как всегда стояла на кассе, а поток посетителей не думал редеть. Даже несмотря на то, что в одном углу таверны велись ремонтные работы и пол, как ни старайся, был затоптан крошками побелки.
Но в противоположном углу с утра разливали пиво! Правда, сейчас пиво закончилось, зато народ с еще большим энтузиазмом стал налегать на еду и белое вино. Однако вечер близился, скоро поток посетителей наконец закончится. Все это время она подспудно нервничала и время от времени поглядывала на дверь.
И, похоже, не зря.
26
Уже под вечер входная дверь отворилась и…
Сначала Инна заметила темно-зеленый плащ. А потом подумала: «Shit happens»
[2]. Если есть хоть маленький шанс чему-то неприятному произойти, оно обязательно произойдет, можно не сомневаться.
И пока она все это думала, новый преподобный Сквартонской миссии охватил цепким взглядом весь зал. На холеном породистом лице отразилось брезгливое выражение. Ну еще бы.
Ремонт, грязь, какой-то сброд из предместья. Однако тут было и несколько человек из городской стражи. Но те носили нашивки муниципалитета, а стало быть, находились в прямом подчинении главы города.
Бледно-голубые глаза преподобного задержались на них, а потом его цепкий взгляд нашел в глубине зала стойку заказов. А за стойкой — ее. Инна готова была на месте провалиться, а по его лицу скользнуло непередаваемое выражение. Смесь интереса, презрения и превосходства. Преподобный откинул назад полу плаща и неспешно пошел к стойке.
— Это еще кто? — шепотом спросил Кристоф, подходя ближе.
— Мессир Карл Йорг, собственной персоной, — прошипела она сквозь зубы.
Уже заранее предчувствуя, что ей не понравится общение с ним. Мужчина наконец дошел и остановился у стойки. Хотелось бросить все на Кристофа и уйти. Однако она заставила себя не реагировать и изобразила ничего не выражающую улыбку.
Перед преподобным только что расплачивался работяга. Зубоскалил с ней и оставил две монетки в один сольдо, чаевые. Почувствовав неладное, обернулся и тут же исчез. А преподобный уставился на те несчастные монетки, потом на нее. И на его физиономии отразилось потрясающее презрение.
Этим своим взглядом он как будто смешал ее с грязью.
«А вот шиш тебе», — подумала Инна.
Спокойно взяла монетки и опустила в карман передника. В котором и так уже было мелочи полно. Вскинула подбородок и проговорила:
— Добрый вечер, мессир Йорг. Будете делать заказ?
А тот, вероятно, понял это по-своему. Лениво обвел глазами зал и только после этого соизволил ответить:
— Добрый вечер, донна Иннелия.
Оперся локтем о стойку и замер, откровенно разглядывая ее. А взгляд холодный. Острый, как скальпель. Она почувствовала себя потрошеной курицей.
— Так значит, вот кто оплачивает ваши… кхммм покупки?
Чеееерт! У нее от этого грязного намека в голосе просто вскипела злость. Даже руки затряслись. Проклятый сноб! Это честная работа ничем не хуже других!
