— Охренеть.
Пацаны разношерстные, но лучшие каждый в своем. Я, пожалуй, самый мелкий в группе. Есть еще Костя Стриж, но он снайпер. Ему мускулы не нужны. Придирчиво разглядываю других ребят. Здесь мы все новички, дедовщины не будет. Но не факт, что будет легко. Мужики еще не отесаны. Стоят, вон, играют мышцами… Таким только дай кого-нибудь зачморить. Я на таких насмотрелся.
Заселились без приключений. Часть и впрямь маленькая. Метрах в пятидесяти от КПП — штаб. Цветочки, яркая весенняя зелень. Даже непривычно как-то. Перед двухэтажным зданием штаба — плац. В глубине территории — отдельно стоящее здание столовой. Медсанчасть тут же с торца. Левее казармы, по правую сторону, очевидно, жилье, предназначенное для штабских. А за этой всей красотой — полигон. Все новенькое, как с картинки.
На построение собрали сразу после на удивление вкусного завтрака.
— Итак, с вашими личными делами я уже имел возможность ознакомиться. Пришел черед представиться мне. Майор Салимов. Для вас теперь я папа, мама, брат и сестра. А это наш личный состав…
— Волку позорному ты папа, задница черномазая, — бормочет стоящий рядом парень. Я его сразу заметил. Гора мышц, вызывающий взгляд. Про таких говорят — сила есть, ума не надо. Как только комиссию прошел? Нетерпимых отбраковывают сразу.
— Ты что-то сказал, сержант? — майор смотрит прямо и равнодушно, но у меня один черт приподнимаются волосы на предплечьях.
— Никак нет!
В шеренге устанавливается давящая на мозги тишина. Салимов нехотя отводит взгляд и начинает представлять наших инструкторов.
— Капитан Абрамов — огневая подготовка. Лейтенант Курпатов — минно-подрывная подготовка…
Специальная, радиотехническая, разведывательная… Становится неинтересно. Я начинаю тайком озираться по сторонам и в тот же миг замечаю ее. И все. Меня в бараний рог скручивает. Она даже в армейской форме выглядит, как фотомодель. Только те тощие, а эта… все при ней, в общем. И лицо. Удивительной красоты лицо.
— Что же касается вашей психологической подготовки, то за это отвечает лейтенант Быстрова.
Отовсюду слышатся улюлюканье и свист. Шум на секунду замирает, когда она подходит ближе, и в нем отчетливо слышится смех стоящего рядом со мной громилы:
— А можно меня начать готовить прямо сейчас?
— Да заткнись ты уже, — шепчу, так низко опуская голову, что подбородок почти касается груди. А потом совсем рядом я слышу ее голос.
— Майор…
— Командуйте, лейтенант.
Саша подходит еще ближе. Становится нос к носу с придурком. Она так близко, что до меня доносится ее пряный запах. Любой другой женщине он бы вряд ли пошел, но эта… Я вдруг понимаю, что она не может пахнуть иначе. Член в штанах болезненно дергается. Кадык прокатывается по горлу. И следующий вдох дается с трудом, хотя она на меня даже не смотрит.
— Ну, что, тогда прямо сейчас и начнем. Упал, отжался, — командует и задумчиво закусывает губы. — Сто раз для начала, думаю, в самый раз.
В строю так тихо, что я отчетливо слышу звук собственного учащенного дыхания. Здоровяк выходит из строя, дурашливо улыбается и, опустившись на плац, с силой толкает землю. Мой максимум — пятьдесят раз. Но этот идиот делает сотку, рисуясь по полной. Правда, когда встает, выглядит он уже не таким заносчивым.
— Как лихо она из тебя все дерьмо вытрахала, Жданов, — бросает кто-то смелый уже после отбоя.
— Ничего, — хмыкает тот. — Я в ответ вытрахаю из нее дурь.
— Губу закатай. Больно ты ей нужен.
— Да она не особенно разборчивая. Че пялишься? Вы, что же, о ней ничего не знаете? — в тишине отчетливо слышен скрип пружин, когда Жданов переворачивается на другой бок.
— А что мы должны знать? — проявляет любопытство еще кто-то.
— Есть у нее замечательная традиция поощрять лучшего с курса сладеньким. — Жданов гаденько ржет. — Только не говорите мне, будто сомневаетесь, что среди нас лучшим буду я.
— Гони! — разносится недоверчивый шепоток под потолком. — Ты как будто не знаешь, что за неуставные бывает.
— А ей похрен.
— Чего это?
— Да того! Она дочка Быстрова. Вы не догнали еще? Ну, дебилы-то, ё-моё.
— Ринат Ильич… Ринат Ильич!
Выныриваю из потока воспоминаний.
— Да, что у вас?
— У нас все. Можем ехать.
— Дайте мне протокол задержания. А впрочем, ладно. Потом.
— А с этими что делать?
Оборачиваюсь. Ловлю Сашин пристальный взгляд. Дергаю плечом:
— Что-что… Отпускайте.
Возвращаемся в контору, где я торчу еще бог его знает сколько времени. Отчитываясь непосредственно перед первым лицом. И контролируя дальнейший ход следствия.
Я не чувствую ног от усталости, когда возвращаюсь домой. А тут еще звонок брата… Миша обращается ко мне не так часто, поэтому, когда он просит меня посидеть со своей годовалой дочкой, потому что у них с женой на работе случился очередной аврал, я без вопросов соглашаюсь. Мы гуляем с Машкой в парке у моего дома. Она только-только научилась ходить, и я коршуном слежу за каждым ее неуверенным шагом. Поэтому, наверное, не сразу замечаю притаившийся в тени деревьев силуэт. Но увидев, уже нисколько не сомневаюсь в том, что это Саша. Я её чувствую на животном уровне. Я только не знаю, зачем она здесь. Или… все-таки знаю?
Глава 2
Саша
Надо встать. Надо что-то делать. Куда-то звонить… Кому-то. В конце концов, у отца хватает связей, и уж кто-нибудь мне точно поможет. Но я сижу, бестолково пялясь в стену, и не могу пошевелиться. В ушах шумит. Сквозь этот шум доносится ворчливый голос экономки, на которую случившееся, в отличие от меня, кажется, вообще не производит впечатления:
— Нет, вы посмотрите, что эти свиньи наделали! Перевернули дом вверх дном и свалили, а ты, Галя, убирай. Так, выходит? Вот скажи, Александра Ивановна, они что, не могли взять, чего им там надо, и уйти, как нормальные люди? Зачем было вытаскивать ящики из стола полностью? Или опустошать книжный шкаф? А чем им мешал ковер? Даже шторы, ты только посмотри… Даже шторы помяли.
Сглатываю. Кровь на лице берется корочкой и в этом месте кожу немилосердно стягивает. Стираю потек тыльной стороной ладони и опять опускаю руку.
— Это такой психологический прием.
Во рту сухо, как в пустыне, и язык шевелится с трудом. Я едва узнаю свой голос.
— Прием? — удивленно переспрашивает Галя.
— Ну, да. Так группа захвата деморализует объект.
— Они меня деморализовали, когда ворвались в кухню с автоматами! Этого было достаточно. Я едва не поседела, вот тебе крест. Посмотри, до сих пор руки трясутся…
