Едва оказавшись на чёрных камнях, обозначавших точки безопасной телепортации и содержавших маяки, принц Элоранарр переместил нас во дворец.
Император Карит опять лежал золотой горой возле клумбы Ланабет. Стоило привыкать к этому зрелищу: обычно драконы по избранным тоскуют очень и очень долго.
– Какие будут приказания? – спросила я безразлично.
– Можешь заниматься поручениями Вейры и Диоры, сейчас я занят и не хочу, чтобы ближайшие несколько недель они донимали меня иначе, чем в постели. Обеспечить мне этот покой – твоя обязанность.
– Слушаюсь, ваше высочество.
Странно покосившись на меня, принц Элоранарр отступил, и его окутало золотое пламя телепортационного заклинания, унесло куда-то. Наверное, в столицу – у него теперь и ИСБ, и государственные дела.
Я же осталась стоять на месте. Не чувствуя ничего, в странном отупении, онемении чувств.
Светило послеполуденное солнце, все чем-то занимались, император Карит тяжко, с подвыванием вдохнул. А я не чувствовала ничего.
И лишь в комнате на вершине башни меня начало трясти по-настоящему и выворачивать. Этот панический страх, отвращение и вкус желчи во рту я запомнила надолго.
***
Оставаться в башне было невыносимо. К тому же в моём состоянии я рисковала оставить в комнате такие ментальные отпечатки, что пребывание здесь станет тяжёлым всегда.
Странное онемение охватило кожу, лицо я почти не чувствовала. Так бывает от сильного напряжения магических сил, но мне казалось, что я его не достигла, до предела было далеко, и всё же это отупение накрыло меня беспощадно. И оно было лучше чем то, что творилось со мной всего час назад.
Был уже вечер, когда я привела себя в порядок и отправилась искать барона Дариона, чтобы получить, наконец, право телепортироваться из дворца.
Барон Дарион изучал бумаги у себя в кабинете, едва глянув на меня, махнул рукой, и дверь запечаталась. На нас с тянущим ощущением в барабанных перепонках упал щит от подслушивания.
– На тебе лица нет, – сказал барон Дарион.
– Внесите слепок моей ауры в защитные чары: мне нужно отправиться по поручениям леди Вейры и леди Диоры.
– Ты себя в зеркало видела?
– Да.
– На тебя смотреть страшно.
Я была бледна, и онемевшее лицо приняло слишком безразличное выражение, возможно, у меня был немного больной взгляд, но вряд ли этим можно кого-нибудь напугать, особенно барона Дариона.
– Что произошло у вас с Элором? Он после этой битвы сам не свой, как и ты.
– Мы немного разошлись во мнениях, но теперь всё прояснили, проблем больше нет.
– Точно? – с подозрением уточнил барон Дарион. – И с тем, что он… отшвырнул тебя от Арена?
– Это была моя ошибка: я знала, что принц Элоранарр не выносит, когда я использую силу голоса, и стерпеть такое в отношении принца Арендара он не мог.
Дарион смотрел на меня долго, пытливо, но мне было всё равно. Как бы то ни было, дать мне допуск на телепортацию он обязан, значит, даст, нужно лишь подождать.
Так и случилось. Через четверть часа моего молчания он кивнул, снял с меня слепок, отменил заглушающий купол и защитную печать на двери.
Теперь я была вольна отправиться, куда пожелаю.
Пожелала я на побережье океана. Солёный воздух ударил в лицо, наполнил лёгкие. Рокот тяжёлых, величественных волн, мягкий блеск солнца на них гипнотизировали. Каких-то полчаса созерцания помогли мне настроиться на предстоящие встречи.
Выполнение поручений Вейры и Диоры было лишь отговоркой, поводом сбежать из дворца: всё равно уже вечер и многие заведения, которые необходимо посетить для решения их вопросов, скоро закроются.
Сейчас мне следовало заняться своими вассалами, а так как я теперь одна, некоторые могут пожелать освободиться от обязательств перед моим родом. Позволить этого я не могла: мне ещё нужно было право собрать их под свои крылья и заставить выступить за меня в бою. Особенно теперь, когда на помощь принца Элоранарра в борьбе с Неспящими и его лояльность я больше не рассчитывала.
Я телепортировалась в семейный дом на побережье и послала слуг за управляющим и казначеем, а сама заглянула в комнаты наверху. Место было выбрано лишь потому, что мы посещали его редко, и наши с Халэнном объединённые апартаменты не будили слишком тёплых воспоминаний. Только его одежда… мне хотелось обнять её и плакать, и в то же время что-то внутри содрогалось, отторгало эту часть меня.
Вынутый из гардеробной костюм с серебряными узорами был мне великоват, но магия решила проблему подгонки. Я развернула к себе зеркало – Халэнн не любил смотреться в зеркала, потому что казался себе слишком худым – и замерла. Сердце будто пронзили кинжалом: казалось, это он мёртвый смотрит на меня с болью и тоской, с осуждением и одновременно так безразлично – остановившимся ледяным взглядом… Резко развернув зеркало обратной стороной, я чуть его не разбила.
И управляющий, и казначей рода ожидали внизу и встретили меня со всем почтением. Они даже носили подаренные дедушкой амулеты ментальной защиты с оставленными специально для нас лазейками, чтобы можно было легко проникнуть в их разум.
Оба старых мага радовались мне после долгой разлуки. После смерти семьи мы общались лишь письмами, а сейчас они, забыв о правилах, по очереди обняли меня и забормотали благодарности Великому дракону за то, что он меня уберёг.
С расходными книгами, делами поместий и земель, записями по выплатам арендной платы, доходам и убыткам вкладов и данью вассалов мы провозились почти до рассвета. Кухарка то и дело подносила любимые блюда Халэнна, но мне кусок не лез в горло и приходилось запихивать в себя рыбные пирожки и ломтики рыбы в кляре через силу. Меня снова мутило.
А поутру мы трое, напившись бодрящего ягодного напитка с травами, отправились выяснять, как пережили нападение мои вассалы. И заодно напомнить им, что глава у рода Сирин имеется.
Но если кто-то и хотел выйти из-под моего крыла, в нынешней ситуации вассальные рода нуждались в руководстве, защите и покровительстве дракона на службе у императорской семьи. Главы родов подтвердили мне клятвы верности, надарили переносных фонтанов, аквариумов с пёстрыми рыбами – всегда желанные вещи для мага воды, каким был Халэнн. А белокурая малышка Энтария Ларн вручила собственноручно нарисованный морской пейзаж.
– Да у тебя талант, – я погладила её по голове, и Энтария счастливо мне улыбнулась, глаза её сверкали, как драгоценные камни, а отец бесконечно гордился дочуркой, как и её подглядывающая за нами сестра – Сирин Ларн, получившая имя в честь моего рода.
И, конечно, мне дарили оружие, которое Халэнн собирал. Показательно восхищаясь лезвиями и рукоятями с драгоценными камнями, на какие-то доли мгновения я ловила в себе отголоски его эмоций – всего лишь память, но она почти давала иллюзию, что он жив…
