От возмущения Леонхашарт не сразу осознает что ему приписывают подарок для какой-то другой невесты.
«Что за глупость? Я никому ничего не дарил!», — он снова останавливается, на этот раз — подключиться к камерам системы безопасности в столовой: посмотреть, что там от его имени дарят. А уж когда в наушнике раздается визг, начинает кликать по кнопкам личного кабинета еще быстрее, но старые черно-белые камеры с маленьким разрешением не слишком-то разъясняют, что произошло в столовой. Только проследив за сбежавшими по другим камерам, Леонхашарт понимает, что девушек облили краской.
Донесшееся через наушник упоминание скорого интервью с Анастасией окончательно убивает в нем интерес к хулиганскому происшествию, Леонхашарт устанавливает планшет в держатель на панели, переключается на изображение столовой и медленно стартует.
«Ну что ж, малышка, посмотрим, хватит ли тебе смелости дерзить, зная, что тебя услышит весь Нарак», — Леонхашарту хочется верить, что теперь, в тишине и спокойствии, отдышавшись после стресса, понимая, что ее снимают, Анастасия хорошо обдумает случившееся и, наконец, оценит его по достоинству. Не одному же ему восхищаться ею, ее внешностью и самообладанием! Будет справедливо, если и она испытает к нему симпатию.
И Леонхашарта раздражает, что с каждой минутой он все больше сомневается в том, что Анастасия прониклась и скажет о нем что-нибудь действительно хорошее.
ГЛАВА 10
За время подготовки к интервью Леонхашарт собирается доехать до дома и послушать ответы Анастасии в тишине, спокойствии и без риска для несчастной Lamborghini, но замелькавшие в темноте тоннеля отсветы глаз нарушают его планы. Свет фар высвечивает громадную фигуру.
Шаакаран в кошачьем виде скачет по тоннелю, явно направляясь к сектору четвертого факультета.
Леонхашарт молниеносно тормозит с разворотом и перегораживает ему путь:
— Куда?!
Когти Шаакарана скрежещут об асфальт он останавливается почти лицом к лицу с Леонхашартом и радостно сообщает:
— К кисе! Наверняка она по мне уже соскучилась!
«О да, конечно, и по тебе, и по мне. Думает сейчас, как нас обласкать на шоу».
— Хватит нарушать порядок отбора! — Леонхашарт указывает на пассажирское место. — Садись, а то вызову твоего отца.
— За что? Я же ничего плохого не сделал! Он сам меня на отбор отправил.
— Где твоя демоническая гордость? — Леонхашарт вновь указывает на сиденье. — Это она должна тебя обхаживать, а не ты ее.
— Так неинтересно, — капризно отзывается Шаакаран. — Куда веселее охотиться, чем быть жертвой охоты… Кстати, что с машиной? — Он ковыряет когтем измятую дверцу и сочувственно кривит лицо. — Это так просто не выправить. Скорее всего, детали ввозить придется. Или взятку давать, чтобы магией восстановили.
— Сам разберусь. Садись, тогда дам послушать интервью кисы о нас с тобой.
— А еще ты поможешь мне забрать машину с поля, — Шаакаран дергает хвостом.
— Ты сам почему не заберешь?
Он дергает хвостом еще сильнее:
— Вдруг там Юмаат или ее помощники?
— Ладно, садись, — вздыхает Леонхашарт. — Спасу твою мохнатую пятую точку.
— Ты же знаешь, я вовсе не это защищаю от Юмаат, — серьезно возражает Шаакаран, они с Леонхашартом переглядываются и оба прыскают со смеха.
Пока Шаакаран обходит машину, запрыгивает на переднее сиденье и кладет на колени его шлем, пока Леонхашарт достает второй беспроводной наушник и разворачивает Lamborghini, Анастасия уже организует съемочную группу для взятия у себя интервью.
«Лихо она ими командует», — Леонхашарт снова останавливает машину.
— А что не едем? — удивляется Шаакаран.
— На всякий случай, — мрачно поясняет Леонхашарт и удобнее откидывается на спинку сидения. — Шум мотора помешает ее слушать.
Шаакаран пристально на него смотрит, но тут в наушнике раздается голос Анастасии, и он тоже откидывается на спинку сидения.
Закрыв глаза, Леонхашарт внезапно и очень четко видит перед собой Анастасию, ее скептическую усмешку, как бы говорящую: «Надеюсь, ты приготовился».
В наушнике раздается голос журналистки:
— Этой ночью случилось невероятное: один из женихов вас похитил прямо из сектора четвертого факультета. Ваши впечатления от этого события?
Ожидая услышать мягкий голос, Леонхашарт расслабляется, но жесткий ответ вышибает из него весь лиричный настрой.
— Руководству Великого института Нарака следует задуматься о безопасности студенток четвертого факультета. В приличной стране такое халатное отношение к учащимся просто недопустимо. Тем более, если эти учащиеся настолько необходимы, что их с риском для жизни похищают из других миров.
Леонхашарт распахивает глаза. Журналистка молчит, а когда заговаривает вновь, голос ее звучит уже не так бодро:
— Но что вы можете сказать о впечатлении, которое произвело на вас столь явное проявление симпатии и сам лорд Шаакаран.
Шаакаран улыбается во все зубы. И от этой довольной ухмылочки у Леонхашарта портится настроение.
— Впечатление самое негативное, — строго сообщает Анастасия. — Это было похищение, моей жизни угрожали, а окружающими это воспринимается как какое-то развлечение. В приличном обществе так дела не делаются, и девушек не утаскивают на свидания против их воли.
У Шаакарана уши поникают, он жалобно спрашивает:
— Ей что, совсем не понравилось?
Леонхашарт не предлагает ему самому сходить спросить — знает, что тогда котяра рванет в сектор четвертого факультета.
— Расскажите нам о достоинствах лорда Шаакарана, — напрямую просит журналистка.
Вздохнув, Анастасия отвечает:
— У него хвост длинный, и бегает он быстро.
— Я ей понравился! — подскакивает Шаакаран. — Слышишь! Она от меня в восторге, это же так здорово! Мы просто созданы друг для друга!
— А еще что вы можете о нем сказать? — мягко намекает журналистка на еще большую похвалу.
— Грузоподъемность у него хорошая. На нем пахать можно и воду возить.
Шаакаран ударяет себя в грудь:
— Да, я хорош!
— Еще что-нибудь? — судя по интонациям, ведущая в ужасе. — Лорд Шаакаран — один из самых завидных женихов отбора, неужели он так мало вас впечатлил?
Анастасия после паузы выдает:
— А еще у него уши мохнатые, держаться приятно.
С блаженной улыбкой на лице Шаакаран потирает общипанные уши:
— Я кисе понравился.
Внезапно разозлившись, Леонхашарт его осаживает:
— Сдается мне, она тебя вовсе не хвалила.
