Столы в отделанном красным цветом углу накрыты для чаепития. Среди сидящих там невест и Анастасия — совсем рядом с белоснежным, почти сияющим Гатанасом Аведдином. О чем-то с ним говорит, улыбается даже. Ему улыбается! И протягивает белую трубочку.
Леонхашарта захлестывает злость: на себя за то, что так торопился и практически бросил водителя, на Гатанаса Аведдина за появление здесь, и на Анастасию — за то, что ей безразлично его, Леонхашарта, существование.
ГЛАВА 20
Прохождение через раму, пять минут в капсуле, переход по пупырчатому коврику хоть и отзываются странным пощипыванием на коже, никаких других неприятных ощущений не вызывают
В конце ассистент возвращает мне кулон, кочевавший по другому набору приборов, а Гатанас Аведдин, наблюдавший за исследованием, жестом приглашает пройти к столу, на который рогатые девушки — кажется, студентки-старшекурсницы — выставляют чай и сладкие угощения.
И так как я прошла проверку первой, первой мне приходится садиться за стол. Гатанас Аведдин, сверкнув белизной наряда, устраивается рядом со мной:
— Как тебе женихи? Понравился кто-нибудь?
— Хотите, чтобы я рассказала о своих предпочтениях на весь Нарак?
— Не переживай, — Гатанас Аведдин указывает на мой кулон. — Микрофоны я отключил.
Что подтверждает слова о том, что он руководит отбором.
— Мне никто не понравился, — серьезно отвечаю я.
— Совсем? Такие прекрасные женихи — и такое равнодушие?
— Не в обиду вам будет сказано, никогда не любила рогатых.
Чуть запрокинув голову, Гатанас Аведдин смеется, а вот Урш от этого бледнеет.
— Юная леди, — обращается ко мне Гатанас Аведдин, — к сожалению или к счастью, но любовь не опирается на наши пристрастия. Она на них безжалостно плюет.
— Поверю вашему опыту. Расскажите, каким образом невеста может сойти с дистанции?
— Выбывать будут те невесты, которые на тестовых опросах получат меньше всего баллов от всех женихов. На вылет не надейтесь, — в голосе Гатанаса Аведдина сквозит улыбка.
Я же, наоборот, мрачнею: котик мне вылететь не даст. И депутат, наверное, тоже.
— Когда начнется основная часть шоу? Задания там, испытания?
— Мы планировали интенсивнее заняться вами через три недели, но раз женихи так спешат, мы передвинем сроки. Если, конечно, этот осмотр не выявит каких-нибудь проблем.
— Понятно.
Гатанас Аведдин указывает на пирожные и печенья:
— Не желаешь попробовать?
— Только после вас.
Он хмыкает
— И что касается части шоу с купальниками, — начинаю я.
— Я весь внимание.
— Некоторые невесты прибыли из миров, где девушки так просто не оголяются. Пожалуйста, сделайте эту часть конкурса добровольной, чтобы ее могли избежать те, для кого это совсем неприемлемо. — Я сцепляю пальцы, вспоминая, с каким неподдельным ужасом смотрела на купальники одна из невест. — В конце концов, расплачиваться за это придется баллами, полученными от женихов, а то и вовсе вылетом с отбора, поэтому можно дать нам возможность выбора.
— Надеешься таким образом достаточно разозлить своих поклонников? — Гатанас Аведдин берется за фарфоровый чайник и наливает мне ароматный цветочный чай.
— Я надеюсь, что это поможет избежать позора тем, для кого он стал бы невыносимым.
— Похвальная забота о тех. кого ты совсем не знаешь.
Я только пожимаю плечами.
— Она у тебя проявляется с первых секунд пребывания в Нараке.
Да она у меня всю жизнь проявляется, но почему у Гатанаса Аведдина при этих словах такая задумчивая интонация?
— Что-нибудь не так? — спрашиваю я.
— Нет, все так, просто задумался о том, что тип твоей магии пока так и не определили. Возможно, наши исследования дадут ответ на этот вопрос.
— Какой в этом смысл, если магией я все равно пользоваться практически не буду, разве только фейерверки в загоне пускать?
— Просто научное любопытство, — Гатанас Аведдин откидывается на спинку стула. — Да, мы мало используем магию, но мы сохранили к ней интерес, стараемся сберечь наследие: и знания, и разные виды магов.
— Надеетесь избавиться от вашего Безымянного чудища?
— Как и любые существа, мы надеемся на лучшее, иначе нет смысла жить дальше. — Он чуть поворачивает голову. — А вот и третья невеста.
Прошедшая через приборы Принцесса снова делает подобие реверанса:
— Позвольте присесть.
— Конечно, садись, угощайся, — широким жестом показывает на пирожные, печенья и конфеты Гатанас Аведдин. — Как самочувствие? Понравился кто-нибудь из женихов?
— Благодарю за заботу. — Принцесса усаживается рядом с ним. — Совсем не трудно догадаться, какой из женихов тронул мое сердце. — У нее на щеках вспыхивает бледный румянец. — Архисоветник Леонхашарт… прекрасен, он просто образец мужественности и доброты.
Хорошо, что обычно мы сидим с ней за разными столами и живем в разных комнатах: наверняка ей еще раз прилетит за покушение на внимание львенка.
Я тоже откидываюсь на спинку стула и оглядываю диковинные приборы. Даже представить не могу, что они делают, хотя пытаюсь вообразить. Наверное, они изучают нашу магию? На фоне Принцесса восхищение Леонхашартом перемежает благодарностями за предоставленные замечательные комнаты и возможность освоить магию.
На ее прошедших проверку подружек, тоже всем активно восхищающихся, Гатанас Аведдин едва обращает внимание. Я же наблюдаю, как Манакриза забирается в капсулу — самый жуткий из приборов: у меня там чуть приступ клаустрофобии не случился, потому что ручки изнутри нет и таймера тоже, и время течет особенно медленно.
Манакриза выбирается из капсулы спокойная, кажется, ей было не страшно, вот и хорошо. За ней к приборам отправляется Найтеллит, а Манакриза попадает на допрос к Гатанасу Аведдину.
— Шаакаран понравился, — отвечает она честно. — Бегает быстро и летает хорошо. У вас еще такие есть?
— А еще зачем? — насмешливо интересуется Гатанас Аведдин, игнорируя Принцессу, недовольную тем, что внимания на нее больше не обращают. — Одного не хватит?
— Шаакаран для Насти, — абсолютно серьезно произносит Манакриза. — Мне чужих ездовых котов не надо, а если свободные есть, я с удовольствием их посмотрю.
Повисает пауза. Гатанас Аведдин снова смеется:
— Какие милые у нас невесты. Смелые. Еще пожелания?
— Пусть женихи тоже испытания проходят и выступят в плавках.
— Дерзко, — качает головой Гатанас Аведдин.
— Вдруг вы бракованных подсовываете? Мы их тоже осмотреть должны, — Манакриза кивает на приборы. — Нас вы и вдоль, и поперек изучаете.
