Шаанти на мои советы никак не реагирует, она вскидывает руки, и вокруг нас, дальше, чем внутренняя линия пентаграммы, загорается еще одна, красная. Земля начинает проваливаться, втягивая ноги, а потом одним резким махом засасывает нас в пестрый тоннель.
И начинает крутить, будто в спущенной с горы бочке. Нас сталкивает друг с другом, растягивает, переворачивает отбрасывает от цветастых стен, зубастые шары летят с нами, сшибая, но их крутит меньше. Я ухватываюсь за губы одного и держусь — это лучше, чем болтаться в общей куче.
— Девчонки, держитесь за него!
Несколько алых успевают ухватиться, прежде чем нас выворачивает и швыряет на пепельную землю. Шар слегка пружинит, гася удар, но те, кто шмякнулись так, стонут болезненно. Я соскальзываю по кожаной поверхности вниз — земля твердая, сухая… мертвая.
ГЛАВА 3
Шаанти, приземлившаяся на все конечности, встает и, выхватив дрожащей рукой ракетницу, выпускает алый сигнал. Разворачивается к зубастым шарам, тыкает кнопки на браслете.
— Не подведите!
Шары, стряхнув с себя зацепившихся, перескакивают через валяющихся на земле, и укатываются прочь по этой пепельной степи. Тут и небо такое же тускло-серое. Сумрачно.
— Поднимайтесь, поднимайтесь живо! — командует Шаанти.
Голова кружится, но я встаю, выискиваю среди стонущих и с трудом поднимающихся девушек свою команду, тяну их вверх, собираю вместе.
— Огни! — Шаанти указывает в сторону, противоположную той, куда укатились шары. — Огни горят, всем туда.
Но пока ничего страшного нет, и поэтому не все торопятся. Нахожу взглядом свет красного прожектора на серой линии горизонта.
— Нам туда, — указываю и быстро пересчитываю команду: все на месте. — Бежим.
Нас слегка пошатывает, кто-то жалуется на тошноту, и «бег» правильнее назвать попытками быстро идти, но это не повод тормозить.
— Дышите ртом, — советую я, — и бежим-бежим.
Может, и нет тут никакого чудовища, но проверять на собственном опыте не хочется.
— Назад! — вскрикивает Шаанти. — Назад, идиоты!
Трое парней убегают в сторону укатившихся шаров, но Шанти, хоть в ее крике и чувствуется желание их остановить, за ними не бежит, она присоединяется к сборной группе бело-красных и подгоняет их в сторону белого света.
Обе команды парней мнутся в нерешительности, но желтые направляются к своему огню, и парни присоединяются к большинству.
Дурнота отступает, мы движемся все быстрее. Я бегу позади, присматриваю за порядком. Откуда ни возьмись налетают квадрокоптеры, носятся над нами, как надоедливые насекомые, чуть не в нос лезут. Над другими группами, постепенно растягивающимися шеренгами из-за неравномерной скорости участников, тоже кружат такие машинки. Только одна группа парней тоже начинает собираться. И Шаанти бежит позади своей сборной команды, поднимает упавшую девчонку с белой лентой.
Бежим.
От моей десятки доносится все больше хриплых вдохов, я вроде неплохо держусь. Тощенькая спотыкается о длинный подол из серого грубого волокна. Вздергиваю эту дуреху.
— По-дол под-вяжи, — велю на выдохах.
— Ноги будет видно, позор, — ноет она, тогда я задираю ее подол и быстро завязываю сзади на талии.
— Беги, дура!
Несколько девушек похилее пользуются случаем остановиться и передохнуть.
— Бежим дальше, — подталкиваю их.
А впереди… Быстрая бегунья в комбинезоне вырывается вперед, а за ней начинают прибавлять ход девчонки побыстрее. Еще немного, и стадный инстинкт сработает, все побегут вразнобой, и тогда кто-нибудь непременно останется в хвосте, а там и погибнуть может.
— Держитесь вместе, — я наклоняю корпус вперед и срываюсь с места, как на пробежке стометровки.
Мокасины неудобные, но между мной и вырвавшимися вперед расстояние небольшое, они движутся в ритме долгого бега. Я расталкиваю последовавших за первой, выпрастываю руку вперед и хватаю девку в комбинезоне за распущенные русые пряди.
— Куда?! — Дергаю ее назад, сшибая в пыль. — Бежим вместе!
Легкие жжет, но я так взбешена этой тупой выходкой, что готова навалять оторопевшей бегунье: а что, если бы кто-нибудь погиб из-за этого? Остальные уже добежали до нас, следовавшие за ней поднимаются с земли — не хило я их толкнула. Хватаю слишком резвую за руку и поднимаю рывком.
— Будешь бежать со мной в конце. Ты что, не понимаешь? Мы здесь чужие и должны держаться вместе!
Нервно жужжат квадрокоптеры, зависают над нами. А мы уже в конце колонны, и я отпускаю руку девушки в комбинезоне, первая пристраиваюсь в конце группы. Комбинезонная тоже бежит, но вырваться вперед не пытается. Те, кого я уронила, скромно держатся в середине.
Легкие горят, воздух здесь слишком сухой, и рывок был совсем некстати, я давно не тренировалась, но выбора нет — бегу дальше.
Впереди распускает пыльный хвост мчащийся навстречу транспорт Все кажется не таким уж ужасным, может, чудовище выдумали…
Воздух начинает вибрировать, сбивая сердце с ритма. Все оглядываются, пытаясь найти источник нарастающего гула. Земля тоже вздрагивает. И там, в той стороне, куда укатились шары и убежали отчаянные парни, кто-то пронзительно, страшно взвизгивает. Воздух сотрясает грохот, похожий на рык, земля снова вздрагивает, и серый горизонт там приходит в движение, извивается, тянется к небу щупальцами.
Мне казалось, я устала? Мне это только казалось! Даже самые дохлые на вид припускают так, что только пятки мелькают Земля вибрирует, и эта вибрация нарастает. А впереди все четче проступает направляющаяся к нам военная машина с кузовом. Квадрокоптеры носятся, как угорелые, несколько отлетают к нам за спины.
Не оглядываюсь. Некоторые оглядываются, и их лица искажаются ужасом. Я просто бегу вперед.
— Быс-трей! — выдыхаю в спины.
Девушка в комбинезоне прибавляет скорость и обходит нашу толпу. Земля вздрагивает. Комбинезонная спотыкается, катится кубарем, подскакивает и несется дальше, припадая на ногу.
Ба-бах! Над серой стеной впереди, где горит наш красный прожектор, поднимается дым, и что-то летит нам за спины.
Мчащаяся навстречу машина резко разворачивается, задняя часть кузова распахивается, превращаясь в трап. Девица в комбинезоне отстает, хромает сильнее.
— Стоять! — рявкаю я.
И девчонки притормаживают, некоторые останавливаются. Я отбегаю на несколько шагов назад, дергаю девицу в комбинезоне за руку и помогаю опереться на меня, бегу дальше. Она тяжелая, но машина близко, опомнившиеся девчонки уже начинают забираться в кузов, пухленькая в кровь разбивает коленку. А тощенькая в серой хламиде ждет и, когда мы оказываемся возле пахнущей соляркой машины, помогает мне тянуть хромую вверх.
