Анастасия, как ни в чем не бывало, оглядывает свою грудь, проверяет кристалл и направляется дальше. Отложив смартфон, Леонхашарт опускается в кресло и следит за Анастасией до холла перед кабинетами кураторов, где оба ее уже ждут. Внутри кабинетов камер нет, но микрофон в кристалле Анастасии прекрасно работает.
Все еще потрясенный сценой применения силы, — а Леонхашарт уверен, что Анастасия использовала магию, использовала легко и непринужденно, словно прекрасно умеет это делать, — он вполуха слушает ее разговор с куратором Уршем. В Нараке не принято использовать магию, Леонхашарт вырос в фактически техногенном мире, и такая естественность колдовства вызывает у него и трепет, и зависть: архисоветники — самые сильные демоны — использовали магию лишь для усиления собственных мышц, потому что любое их воздействие во вне слишком уплотняло магический фон и приманивало Безымянный ужас.
А тут всего лишь минута, но такой настоящей магической жизни, в которой значение имеют не статус, не деньги, не связи, а магия, что кипит внутри тебя, и умение ею повелевать.
Поймав себя на том, что мечтательно поглаживает рог, Леонхашарт усилием воли сосредотачивается на разговоре Анастасии с куратором Уршем.
Задание, которое ей выдают вызывает у него недоумение и улыбку: кураторы хотят, чтобы она уговорила попечительский совет на капитальный ремонт сектора четвертого факультета.
* * *
Если бы кто-нибудь посторонний заглянул в частную клинику «Самое изысканное лечение ваших недугов», он бы решил, что там то ли праздник, то ли второй этаж сдали труппе актеров кабаре: между палат снуют ухоженные женщины и стильные мужчины с листами эскизов, отрезами всевозможных тканей, перьями, мешочками страз, тут же бегают стилисты с кистями, спонжами, косметикой, чашками кофе, из палат доносится музыка, споры.
Продержаться долго в настоящей больнице Шаакаран не смог: всякие там режимы, ограничения на посещения, еще и лекарь уверял, что с хвостом все в порядке, когда Шаакаран сердцем чувствовал, что его гордость еще нуждается в заботе и лечении…
Зато в частной клинике и лекарь понимающий, — согласен, что хвост еще лечить и лечить, — и посетителей можно сколько угодно приглашать, снимать для них палаты, чтобы всегда были под рукой, а за отдельную плату разрешили между несколькими палатами снести стены и организовать студию для съемки клипа.
В общем, Шаакарану очень нравится эта клиника и ее все понимающий руководитель.
Шаакаран с обложенным подушками хвостом сидит на диване, его со всех сторон обмахивают веерами, а трое хореографов и два композитора дают послушать отрывки музыкальных произведений, чтобы он выбрал идеально подходящее для выступления.
— Не то! Не то! — капризно топает ногами Шаакаран. — И вообще… киса с Земли, если я станцую под ее родную музыку, это произведет на нее особое впечатление! Да, раздобудьте мне музыку с Земли!
Он машет на помощников, чтобы они быстрее отправлялись выполнять музыкальное задание, а следом за ними подходят костюмеры и дизайнеры с эскизами плавок и тканями, лентами, перьями, стразами, раскладывают свои богатства перед воодушевленным Шаакараном. Он хватает эскизы, ткани и жалуется:
— Даже не знаю, что выбрать!
* * *
Закончив наконец с отчетом орков и планом по ремонту и подготовке к замене некоторых секторов города, Леонхашарт разминает шею, невольно обдумывая то, что Урш рассказал о технических проблемах четвертого факультета.
Семья Леонхашарта отвечала за весь город, кроме стратегических и учебных объектов, поэтому сектора факультетов Великого института Нарака никогда не попадали ему на рассмотрение. И судя по тому, что говорил куратор, попечительский совет к четвертому факультету относится откровенно наплевательски.
Потянувшись к мышке, Леонхашарт одергивает себя: «Я не буду заниматься этим вопросом, он вне моей юрисдикции, это глупо и бессмысленно, и… у меня есть другие дела».
Взяв смартфон, Леонхашарт откидывается на спинку кресла. Помедлив, открывает раздел сообщений и печатает: «Если бы в Нараке оказался эеранский маг, ты бы смогла вычислить его по показателям магического поля?»
В адресатах он указывает контакт «Безумная Юма».
Ответ приходит через минуту: «Не знаю, у меня нет образцов для сравнения. А у тебя есть эеранский маг?»
Леонхашарт не успевает ничего написать, как следом прилетает еще вопрос: «А дракона нет?»
Засмеявшись, он отсылает сообщение: «Увы, нет, но если появится, обязательно с тобой поделюсь».
«Может, финансирование от своего фонда увеличишь? Я была хорошей девочкой, объект «Пятнадцатая невеста» украсть не пыталась».
Фраза смущает Леонхашарта, но он не понимает, чем именно, кроме того, что отпускать объекты исследования не в характере Юмаат.
«А что ты пыталась?» — спрашивает он.
«Ничего не пыталась, я ценю финансирование от твоего семейного фонда. Увеличь, а? Я новое оборудование хочу. Очень— очень хочу. И еще мне сотрудников не хватает и денег для оплаты сверхурочных».
Взвесив все «за» и «против», Леонхашарт с замиранием сердца печатает: «Кстати, ты разобралась, какой тип магии у Анаста.» поморщившись, он стирает имя и продолжает: «пятнадцатой невесты? И почему ты не можешь его определить?»
«Привози ее на исследование — отвечу точнее. Пока ответа на твои вопросы нет».
«Она может быть недемоническим магом?» — все же спрашивает Леонхашарт.
Ожидание ответа так утомительно, что он поднимается и ходит по кабинету. Мягкий ковер с длинным ворсом из белой шерсти гасит звук шагов. Лишь теперь Леонхашарт замечает, что в долине, усыпанной оранжереями-теплицами, горят огоньки, разгоняющие вечерний сумрак.
Едва слышно пиликает смартфон.
«Это интересное предположение, — пишет Юмаат. — Давай украдем образец на пару дней, я пропущу ее через свою аппаратуру и смогу сказать точнее».
«Но ты говорила, что у тебя нет образца эеранской магии для сравнения, поэтому ты не можешь сказать наверняка», — напоминает Леонхашарт.
«Зачем ты думаешь, когда не надо? И что, тебе жалко, что ли? Я образец живым верну, обещаю».
«Финансирования лишу».
В ответ прилетает красный от гнева рогатый смайлик.
Слушая, как Анастасия с соседками по комнате обсуждает учебный план, Леонхашарт оглядывает равнину. Многочисленные теплицы-оранжереи выстроены идеально симметрично и тянутся до самого горизонта равномерной сетью, рассеченные столь же идеальными линиями дорог. Болезненно-четкая организация пространства, в которой даже светильники горят симметрично и одинаково, нарушается лишь фигурами работников, тракторами, автомобилями, снующими по территории в этот вечерний час. Зрелище завораживает. Впечатляет и пугает: умирающая природа, закованная в кандалы поддерживающей ее промышленности. Растения, не способные выжить на этой земле без защиты. Ежесекундный труд, чтобы под куполами стекол вызревали плоды для питания горожан.
