На котика и депутата информацию не собрали.
Закрываю папку. Мад сидит напротив, хотя я говорила ему, что он может идти.
— Тебе разве не надо заняться выяснением информации? — уточняю я.
— Я отправил запрос по смартфону, — безмятежно сообщает Мад и улыбается. — Вдруг тебе что-нибудь потребуется: я хочу быть рядом, чтобы суметь исполнить твое пожелание…
Мад протягивает руку, явно намереваясь накрыть мою ладонь.
— Не стоит, — тихо, но резко предупреждаю я. — Ты должен мне помогать, а не трогать.
— Ну почему же? А если надо будет помочь с датчиком каким-нибудь? Или еще как-нибудь? — его голос приобретает мурлыкающие оттенки. — Я ведь здесь, чтобы помогать и заботиться о тебе.
— Не боишься, что тебя, такого заботливого, кто-нибудь забодает? — Я потираю переносицу: для чтения незнакомого языка приходится сильно сосредотачиваться, и от текстов вроде этого досье, выполненных мелким мерным шрифтом, я слишком быстро устаю. А тут еще Мад со своим неуклюжим кокетством… Но если он здесь, надо пользоваться случаем. — Я слышала, отец Леонхашарта — герой Нарака. Как он получил это звание?
— Его отец, архисоветник Эншархат Мацабьер, сжег себя выплеском в загоне, чтобы остановить продвижение Безымянного ужаса на город.
Что ж, возможно, это объясняет, почему львенок хоть и золотой мальчик, но законопослушный: правильные ценности вложены при воспитании.
— А его мать? — тихо уточняю я.
— Талайла еще раньше умерла из-за нарушения циркуляции магии.
— Что это?
— Проблема высших демонов, — разводит руками Мад. — Хотя и с теми, кто послабее, тоже случается. Магически сильные существа не могут нормально жить в разреженном магическом поле, со временем это нарушает работу источника магии и ее перераспределение в организме, что очень опасно для здоровья. Мацабьерам не повезло: первое проявление нарушения у Талайлы случилось, когда болезнь вошла в терминальную стадию, ничего уже невозможно было сделать. Даже семье архисоветника.
Невольно передергиваю плечами, чтобы избавиться от пробежавшего по спине холодка. Нельзя мне сочувствовать львенку и как-то эмоционально к нему привязываться, но не посочувствовать в такой ситуации не могу…
— А родители Баашара? — спрашиваю слишком поспешно.
— Живы, здоровы, его отец продавливает идею включения в Архисовет демонов его уровня магии, мать тренирует рекрутов.
В библиотеку заходит Рона, окидывает всех взглядом, и когда смотрит на нас с Мадом, ее взгляд словно расфокусируется.
— Невесты, — произносит она громко и дергает кончик косы, накручивает на палец. — Вас приглашают в демонстрационный зал, чтобы показать плановую работу корректировщиков по переброске группы в другие миры.
Мад хватает прибор с тремя тумблерами и разворачивается на стуле, устраиваясь спиной ко мне и лицом к соседнему столу. Тихо щелкают тумблеры. Я же поспешно сдергиваю и выключаю глушилку, транслирующую на микрофон мою упорную зубрежку наракских слов. Теперь, когда Рона смотрит на меня, ее взгляд не такой расфокусированный, а при виде Мада глаза у нее чуть округляются.
— Давайте, — Рона нетерпеливо взмахивает рукой. — Отправка скоро начнется, вам стоит это увидеть.
* * *
В загоне Леонхашарт прежде не бывал. Ворота ангара открываются, тусклый свет падает на три экранированные машины: грузовик и два микроавтобуса. Леонхашарт, как архисоветник, получил место на переднем сидении (хотя тут его рога упираются в потолок), и тускло-серый загон открывается перед ним во всем своем мрачном великолепии: мертвая земля до горизонта и серая гора-туча посередине всего этого.
Перед отправкой всем всегда вкалывают сильное успокоительное, чтобы от страха не случилось случайного выплеска магии, но Леонхашарта все равно царапают, дергают эмоции: в этом загоне погиб его отец, стал частью серого чудовища, а может, развеялся пылью по этой земле, больше похожей на пепел.
Три автомобиля срываются с места, и пыль взвивается под их колесами. Рев двигателей нарастает и серая гора на горизонте тоже растет. Леонхашарт не может оторвать от Безымянного ужаса взгляд, хотя сейчас предпочел бы посмотреть на монитор на приборной доске водителя, отображающий схему загона, их перемещения и точку отправки.
Безымянный ужас похож на гору и на грозовое облако, и на огромный сгусток дыма. Чем ближе машина, тем больше кажется он, захватывает пространство по бокам, надвигается, норовя поглотить. Позади Леонхашарта раздаются судорожные вдохи тех, кто по глупости решил выглянуть в проем между его сиденьем и местом водителя.
Напряжение нарастает в воздухе. Серо-дымчатая поверхность Безымянного ужаса начинает едва заметно колебаться.
— Всем приготовиться, — командует водитель — безрогий корректировщик из таких же иномирян, как Анастасия. Он повторяет инструкцию: — Когда машина остановится, все организованно выходят и собираются рядом с корректировщиком в желтом. Разгрузке не мешать, не убегать, вести себя спокойно. По команде выстроиться вокруг ящиков и взяться за руки. По команде освободить магию.
Все больше и больше Безымянный ужас. Леонхашарт знал его точные габариты, но видеть вживую, так близко — это совсем другое. Цифры, видеозаписи, фотографии не сравнимы с реальным обликом этой необъятной горы, закрывающей небо, горизонт, жаждущей сожрать приближающихся к ним демонов.
Грузовой автомобиль вырывается вперед, останавливается, грузчики бодро скидывают ящики на площадку. Машина с Леонхашартом тоже останавливается.
— На выход. Не разбегайтесь! — командует водитель.
Леонхашарт распахивает дверцу и, пригнувшись, чтобы не треснуться рогами, ступает на серую мертвую землю. Тихо кружит поднятая машинами пыль, грузовик уже отъезжает, оставив пять ящиков с различными маркировками. Демон-корректировщик в желтом комбинезоне машет красным флажком, призывая путешественников. Но все это Леонхашарт замечает лишь краем глаза: Безымянный ужас приковывает его взгляд.
Необъятный, серый, подавляющий — он слишком близко. Когда Безымянный спокоен, телепортации осуществляют в точке неподалеку от него, чтобы он поглотил телепортационный выплеск магии, почти не меняя положения в загоне.
Темно-серая грозовая поверхность вдруг всколыхивается, словно вода, в которую бросили камень. Воздух наполняется гулом-рокотом, отдающимся вибрацией в земле, и становится тяжелым, норовит пригнуть Леонхашарта. Он удерживается,
— В круг, немедленно! — Корректировщик в желтом отбрасывает свой флажок и кричит в рацию: — Отвлекающий маневр!
Один из путешественников, взвизгнув, бросается обратно в машину, — на место Леонхашарта, — захлопывает дверь. Автомобили сдают назад.
Волна снова проходит по поверхности Безымянного ужаса, рокот усиливается, и дымчатая стена накреняется вперед, грозя накрыть всех находящихся рядом.
