Декан Дахара пристально смотрит на меня.
— Я не шучу, — уверяю я.
— Что ж, хотя по твоему поведению так не казалось, но меня радует, что ты знаешь свое место.
По коже пробегают мурашки, в груди горячо от гнева: она декан четвертого факультета, она должна защищать студентов, заботиться о них, поддерживать в этом незнакомом сложном мире, а не презрительно напоминать об их низком месте!
Саламандра выгибается в кармане, и я накрываю ее ладонью.
Осадить бы декана, напомнить о ее ответственности за учащихся, но интуиция подсказывает, что декан слишком опасна, мстительна. И микрофон не работает Тем более мои укоры сделают только хуже, ведь я защищена участием в шоу, и свой гнев декан выплеснет на других студентов.
Не сработаемся мы с ней.
И если когда-нибудь у меня появится возможность решать судьбу четвертого факультета, я избавлю студентов от Дахары Мараут.
Вынув из ящика банку, она вытаскивает оттуда мою подвеску и небрежно толкает через стол.
— Можешь идти.
Еще один надменный взгляд в мою сторону, и Дахара открывает ноутбук, вводит пароль. Я ее больше не интересую. Надеюсь, так будет до конца моего обучения.
Проходя через холл, кошусь на кабинеты кураторов. Все познается в сравнении: Урш и Шаанти не так уж плохо относятся к студентам-иномирянам.
* * *
Для того чтобы поговорить с многочисленными знакомыми Анастасии, приходится объехать весь город и даже в пригород забраться. И времени на это требуется больше, чем день. Глубокой ночью, после того, как им несколько раз пригрозили полицией, Леонхашарт соглашается сделать небольшой перерыв на сон и отправляется в гостиницу, хотя Васандр предлагает ему заночевать у себя. Даже ночью Анастасия не отпускает Леонхашарта, в полудреме он видит ее лицо, пытается коснуться волос, а ранним-ранним утром они продолжают рейд, и длится тот до глубокой ночи.
Встречи довольно однообразны: Васандр очаровывает и уводит допрашиваемого подальше от ненужных свидетелей, Леонхашарт надавливает, чтобы вновь убедиться в абсолютно земном происхождении Анастасии и в том, что она не исчезала из поля зрения надолго, не заводила подозрительных связей… и была особенной для каждого по-своему. А потом Васандр затирает у людей воспоминания о безотчетном ужасе, который наводил на них Леонхашарт, все ловчее управляющий силой. Все это перемежается видеороликами и фотографиями от ищейки, который в другой стране подбирает кабриолет для вывоза в Нарак.
Из сотни встреч Леонхашарту особенно запоминаются несколько.
Двор нескольких домов, в который попали через гулкую арку, неухоженные клумбы, на парковке — ржавый остов небольшого автомобиля, мрачные люди. На бетонных блоках, сброшенных поперек въезда, сидят шумные парни с бутылками. Одного из бывших мужей Маргариты нет дома, и Васандр направляется к этим шумным парням, бормоча под нос:
— Архисоветник, пожалуйста, позвольте мне поговорить с ними самостоятельно, они же просто люди, я пойму, если они лгут, и обязательно вам об этом скажу.
Не подтверди до этого два десятка человек факты из жизни Анастасии, Леонхашарт бы запротестовал, но он все меньше верит в свою теорию, поэтому кивает, соглашаясь на легкую форму допроса.
Васандр перебрасывается с угрюмыми парнями несколькими фразами о каких-то местных играх, называет незнакомые Леонхашарту имена, и когда те расслабляются и начинают глупо улыбаться, спрашивает о мужчине, к которому они пришли.
— В командировке он, — отвечает плечистый парень. — Вернется нескоро.
— А где в командировке? — вкрадчиво произносит Васандр.
— Да кто знает? Уехал, мамке моей ключи дал цветы поливать, а так ниче больше не сказал.
— Мы хотели поговорить о его бывшей жене Маргарите и ее дочери Насте, — продолжает Васандр.
Парни, до этого сидящие, согнув спины, резко выпрямляются, выражение их лиц меняется.
Леонхашарт не первый раз замечает такое преображение.
— Об Анастасии, — плечистый присвистывает и переглядывается с остальными.
То, что ее многие называют по полному имени, Леонхашарт тоже подмечает и ему не нравится, что он в числе обращающихся к ней так.
— Да, об этой крошке, — улыбается Васандр.
Парни кивают и опять переглядываются. Леонхашарт едва сдерживается, чтобы не вмешаться. Васандр же продолжает выспрашивать:
— Можете рассказать нам о ней?
— А она не против, чтобы мы рассказывали? — с опаской уточняет плечистый.
— Какая разница, она ведь не узнает.
— Э нет, она ведьма, натурально тебе говорю, круче бабок по объявлениям, мы ниче говорить не станем, если Анастасия этого не хочет.
Теперь уже переглядываются Васандр с Леонхашартом.
Но эти парни — всего лишь люди, и кружева слов Васандра, его отточенный дар убеждения через пять минут пространных разговоров ломают их волю.
— Район тут у нас не очень, новеньких жестко прессуют а она еще красотка, — плечистый мечтательно вздыхает. — На нее сразу Жора Быстрый взгляд положил. На мамку ее тож, но та такая фифа, к ней не подойдешь, а если подойдешь, так глянет, что отвалишь, ощущая себя ну прям лохом последним. И показалось нам, что Анастасия помягче будет, попроще, ну чё ей, пятнадцать лет, никаких понтов, ниче такого. Подкатил к ней, значит, Жора Быстрый, говорит, «Настюха, ты теперь моя», она так глянула на него, как на пустое место, и говорит: «Меня зовут Анастасия, и я сама решаю, с кем встречаться. С тобой не буду». Ну он парень ниче так, поэтому решил ей дать шанс, говорит: «А чё не хочешь-то? Недостаточно хорош я типа для тебя?» Она ему такая: «Нет, я не могу встречаться с парнем, который слабее меня. А ты слабый, медленный и трусливый». Слово за слово, и как-то так получилось, что поспорили они, что если Анастасия пробежит до вокруг домов быстрее него, подтянется больше раз, чем он, и залезет на башню котельной выше, чем он, то Жора Быстрый от нее отстанет раз и навсегда. Ну нам спор глупым показался: Жорик реально быстрее всех бегал, его ни разу охранники магазинов не поймали, когда он с пузырем сбегал, отжимался он похуже, но девчонке бы не уступил, а на башню ту лазил с пяти лет до самого верха. Потом, правда, оказалось, что Анастасия спортсменка, за школу свою на областных соревнованиях выступала и команду к победе привела, но Жора реально был быстрее нас всех, сильнее. Только на состязании с Анастасией его как прокляли. Она еще подначивала его: слабак-слабак. И он бежал натурально как черепаха, отжаться смог лишь семь раз — дыхалки не хватило, хотя обычно он тридцатник выдавал. И на трубе — там ваще чертовщина творилась: Анастасия поднялась всего метров на тридцать, зацепилась за перекладины — легкая такая, красивая, аж зубы сводило — и снова обозвала Жору трусом, сказала, что у него поджилки так трясутся, что он никогда не поднимется до нее, а он на десять метров забрался, весь побледнел, трясся и не мог дальше лезть. Будто она его прокляла. Жора тогда еле слез. Его трясло, он потом даже в кустах блевал, а Анастасия ушла, как ни в чем не бывало.
