— …совсем маленькая, хрупкая, только волосищи черными волнами стекают с плеч, словно она диковинное какое-то создание неземное. Спросила она, что случилось, а я ей все как на духу — и какой я дурак, и какой слабак, и что справиться не могу. А она пересела ко мне поближе, склонила голову на плечо и давай утешать меня, говорить, что я умный, не зря же у меня степень научная, что я волевой, что всегда придумаю выход из ситуации, и что в людях я хорошо разбираюсь, просто плохое видеть не хотел, но если захочу — увижу, и никто не сможет меня обмануть или волю мою сломить. И знаете, — он прижимает ладонь к груди. — Мне вдруг так полегчало, словно гора с плеч, я в себя прямо поверил. Я ведь, право слово, всегда старался внимания не обращать на сигнальчики тревожные, избегал конфликтов, быстро сдавался, но из-за нее мне захотелось стать лучше, стать таким, каким она меня описала… Я думал, это временно, но утром встал с теми же ощущениями. Я стал думать. Стал вертеться. И… я справился. Маргарита меня, конечно, бросила, ушла к тому, кто ее содержать сразу мог, но мне только легче стало. Я крутился так, как никогда прежде, и дело в гору пошло, потом я и женщину хорошую встретил, Танюшу мою. И дочку свою Настей назвал в память о маленькой волшебнице. Мы и потом встречались с Настеной, она всегда добрым словом меня поддерживала, и я ей помогал, чем мог: на работу устроиться, выделял автобусы команды ее на междугородние состязания возить.
Допрашивать этого мужчину магией Леонхашарту отвратительно до тошноты, поэтому он не слишком усердствует и после подтверждения всего нескольких ответов на вопросы, отступается.
Дальше они с Васандром заглядывают к следующим школьным учителям, к бывшим мужьям Маргариты (те с умилением вспоминают темноглазую малышку, называвшую их папой, чего не говорили более поздние временные отцы), добираются даже до садика, и на ночь глядя заезжают к взбалмошной бабушке Анастасии, огорошившей их вопросом:
— А вы, козлы безрогие, зачем о моей внучке выспрашиваете, а?
Васандр нервно фыркает, а Леонхашарт трогает голову, проверяя, не полезли ли рога.
Подозрительность старушки так сильна, что даже заклинанием Васандр с трудом заставляет ее пустить их в квартиру. Бабушка живет одна, замужем не была, к любому вопросу относится с подозрением, мужчин терпеть не может, потому что они обидели ее и обижают ее «любимую кровиночку, Маргариточку, потому что она без отца росла, некому за нее заступиться». Этот разговор не дает ничего полезного, у Леонхашарта только голова ноет от извращенной логики старушки и шумящего телевизора. Давить на нее магией он не решается, и они с Васандром уходят, удовлетворившись подтверждением общих фактов биографии Анастасии.
Шагая к машине, Васандр задумчиво произносит:
— У бабки тоже есть слабо выраженные ментальные способности, но они на ней зациклены, как защита. Честно говоря, не могу точно сказать, насколько она была откровенна.
— Проверку моей магией она может не выдержать, — роняет Леонхашарт и открывает дверь автомобиля.
Последним в списке их встреч остается отец Анастасии.
— Крошка оказалась весьма интересной, — Васандр разминает шею.
Справившись с желанием дернуть его за спрятанный рог за такое панибратское обращение, Леонхашарт вынужден признать правоту утверждения: Анастасию боготворили и ненавидели, а она плыла сквозь чужие жизни, безвозвратно их изменяя в лучшую или худшую сторону,
— И крошка явно не в маму пошла, та мягко действует Не в бабку тоже — та без тормозов склочная, всегда в обороне. Даже интересно посмотреть на ее папашу.
— А ты разве его не проверял? — Леонхашарт потирает лоб, ноющий из-за жаждущих свободы рогов.
— Он в отъезде был, — дергает плечом Васандр. — Я его документы изучил, с родственниками встретился — все в порядке было, собирался заехать лично познакомиться, а тут вы так… кстати.
Снова на смартфон приходит горячий видеоролик с кабриолетом, но Леонхашарт не может сейчас думать о машинах: он собрал так много информации об Анастасии, он с чужих слов увидел ее — здесь такую же дерзкую, упорную, несгибаемую, как в Нараке, словно ей без разницы, куда переезжать — на другой конец города или в другой мир, ведь своего места у нее нет, и она легко разрывает связи. Увидел ее добрую, заботящуюся о команде — и в Нараке она такой была, только не с ним. Увидел ее слабой, в слезах. И вот сейчас ему оставалось взять последний пазл, чтобы собрать полную картину ее кочевой, без привязанностей жизни.
«Она как растение без глубоких корней, которое легко пересаживается с одного места на другое. Нарак для нее просто очередной переезд. Наверняка Анастасия даже не собирается задерживаться», — думает Леонхашарт, пока автомобиль Васандра по озаренной фонарями улице несет его к последнему в списке адресу.
ГЛАВА 30
Человек ко всему привыкает, вот и мы привыкаем к жизни в Нараке, к учебе, друг к другу, и сегодня, после целого дня зубрежки, мы не проваливаемся в сон, а лежим в темноте и говорим друг с другом. Не так, как говорили при свете, не так, как говорили до этого — дружелюбно, в меру откровенно, без теплоты.
Этой ночью тоска по дому ломает стены настороженности, требует обнажить душу.
Все начинается с едва слышного плача Катари. Можно сделать вид, что его нет, но это невозможно: она достигла предела, и ее нужно поддержать. Поглаживая саламандру, я тихо говорю в темноту:
— Катари, расскажи о себе.
Она всхлипывает отчетливее.
— Да, расскажи, — шепотом просит Лисса.
И Катари, шмыгая носом, но все больше распаляясь, от боли переходя к мечтательности и восхищению родным домом, рассказывает
Мир Катари нетороплив, тысячи островов разделены узкими проливами, сцеплены друг с другом каменными мостами, опутаны железными дорогами. Воздух там чист, влажен, пахнет солью, рыбой и пряностями. Жизнь кипит на цветастых базарах, в песнях бродячих музыкантов. Города там невелики, разбросаны среди зелени полей и кущ деревьев, забираются на горные гряды северных островов, цветут на плодородных холмах юга, а поезда с веселым гудением везут ткани, металл, драгоценные камни и еду. Отец Катари — староста своего сельского городка, он высокий и сильный, потому что даже староста должен трудиться со всеми, он справедлив и вершит суд, а мать ее следит, чтобы дети были ухожены, сироты пристроены, лекари заботились о больных, а старики получали воздаяние за труды молодости. Старшая сестра Катари уже замужем за торговцем, и у нее и ее малышек всегда самые модные платья из хороших тканей. Младший их брат еще учится в школе и мечтает поступить на юриста. А саму Катари, неделю назад блестяще закончившую школу, должны были везти в соседний город знакомиться с возможным женихом, но ночью в ее саду вдруг оказался мужчина, с которым она накануне столкнулась на базаре, и тогда он обнюхал ее, точно дикий зверь, изрядно при этом напугав. Вокруг них вспыхнула красная пентаграмма, и Катари оказалась во дворе мрачного замка, так далеко от дома, как она и помыслить не могла. А теперь сердце ее разрывается при мысли, что родители и брат с сестрой, и все, кого она знает, будут думать, что она уехала на другой остров, а потом и вовсе забудут о ней — так пообещал ей похитивший ее демон.
