Глава попечительского совета манит меня пальцем:
— Подойди, дорогая.
«Какая я тебе дорогая, старый рогатый козлик?» — думаю я, но иду к нему с самым нейтральным выражением лица. Он манит меня еще ближе, приглашает наклониться. Ладно, ради того, чтобы крыша не обрушилась нам на головы, придется позволить пошептать себе на ушко.
— Дорогая, скажи, мне на какую пару ставку делать? На тебя с Шаакараном или на тебя с Леонхашартом?
От гнева у меня перехватывает дыхание. Игрок, что с него взять. В ответ наклонившись к его уху, шепчу:
— Выбейте себе ставку на то, что я всех женихов доведу до белого каления, и ни один из них не захочет меня выбрать.
Неожиданно тонко засмеявшись, глава попечительского совета откидывается на спинку стула и хлопает ладонью по столу:
— Так и сделаю, дорогая, так и сделаю.
У Леонхашарта глаза пылают так, что даже не смотря в его сторону, я вижу их сияние.
Я возвращаюсь на очерченное золотым узором место докладчика.
— Это все, что вы хотели сказать? — надменно уточняет Линдетти и демонстративно поправляет пышно уложенные пряди.
— Нет, не все.
Я снова напоминаю о том, как важны корректировщики для жизни Нарака и после этого уже завершаю свою речь просьбой позаботиться о нашей безопасности, ведь именно попечительский совет отвечает за наши жизни и будет нести ответственность в случае, если пренебрежение обязанностями приведет к авариям и смертям.
О смертях — это импровизация, добавленная благодаря замечанию Леонхашарта о возможном обрушении крыши. И это, судя по движениям сидящих, их немного беспокоит.
— Благодарю за внимание. — я чуть склоняю голову. — Разрешите идти.
— Да, иди, — капризно велит Линдетти, но я смотрю на главу попечительского совета: как бы непостоянен он ни был, но проявления уважения любит, а Линдетти на свою сторону мне в любом случае не заманить.
— Да, идите, дорогая. — небрежно взмахивает рукой глава попечительского совета.
Шаанти полностью включает свет и отодвигает в угол полотно для проектора. Мы вместе выходим в холл второго этажа. Члены попечительского совета приказывают квадрокоптерам и журналистке уйти, но те не слишком торопятся, Урш с ноутбуком выходит раньше них. Втроем мы спускаемся, молча минуем холл.
На крыльце нас обдувает легкий ветер. Большой демон поднимается по ступеням с большой подарочной коробкой и чем-то вроде розы. С удивлением я узнаю в нем того, кто перенес меня с Земли на перевалочную базу. Он же меня не узнает, точнее, не смотрит в мою сторону и вообще ни на кого, только на оторопевшую Шаанти.
— Что ты здесь делаешь? — сбивчиво спрашивает она, а он улыбается шире:
— У меня отпуск. Длинный. Я тебе подарок привез, — он покачивает на широкой ладони огромную коробку. — Как ты любишь…
Вискаса ей пару килограммов подвез? Урш, прикусив губу, отворачивается и беззвучно смеется. Шаанти растерянно стоит с прижатыми ушами и широко распахнутыми глазищами. Громадный демон улыбается еще шире.
Схватив Урша за рукав, тяну его в сторону и за собой по краям ступеней — к парковке, где поджидает его старенький кабриолет. Теперь Урш смеется громче.
— Что такого? — не понимаю я.
— Шаанти такая забавная, когда за ней ухаживают.
— Хм, ну, может быть, — я забираюсь на переднее сиденье и оглядываюсь: Шаанти так и стоит, как громом пораженная. — Наверное, не стоит ее ждать?
— Нет, — улыбается Урш.
— Тогда отправляемся назад, — прошу я: лучше смотаться, пока квадрокоптеры не налетели. И пока Леонхашарт не появился.
— Увы, — покаянно вздыхает Урш. — Я так торопился, что забыл заправить машину. Нам хватило только на дорогу сюда, обратно мы не доедем.
Урш нарочито оглядывает площадь перед величественным зданием и клумбу из каменных цветов.
— И что нам делать? — растерянно спрашиваю я.
— Подождать, когда нас кто-нибудь подбросит. А нас обязательно подбросят.
Что-то в интонациях его голоса мне не нравится. Что-то совсем не нравится.
— Так и будем сидеть?
— Да, а тебе что-то не нравится? — мне Урш тоже улыбается. У него сегодня на удивление веселое расположение духа. — Кстати, выступление было отличным, если сектор переведут на попечение архисоветнику, он сможет о нас позаботиться.
Помяни архидемона, он и появится: Леонхашарт распахивает двери и на выходе чуть не налетает на сладкую парочку. Отвернувшись от входа, я пытаюсь сползти вниз, но, увы и ах, в кабриолете очень трудно спрятаться.
— У вас что-то случилось? — спрашивает Леонхашарт.
— Да вот бензин закончился, — ничуть не огорченно отвечает Урш.
— Случается. — Леонхашарт подходит со стороны пассажирского сиденья. — Анастасия, позвольте вас подвезти.
У меня такое чувство, что этот закончившийся бензин — просто заговор архисоветника и Урша, закивавшего:
— Да-да, архисоветник, подвезите, пожалуйста, Анастасию, ей надо вернуться в сектор четвертого факультета как можно скорее, а я тут застрял.
Ну точно они сговорились!
Выпятив подбородок, вскидываю голову и смело смотрю в пылающие глаза архисоветника. Сердечко екает, но я заставляю его не дергаться. Леонхашарт хочет меня подвезти? Что ж, пусть везет но только пусть не думает, что я растаю, буду рассыпаться в благодарностях или позволю себя очаровать.
Он открывает дверцу автомобиля и протягивает мне обтянутую перчаткой руку.
Эта рука… Смотрю на черные пластинки на эластичной основе и вспоминаю жар горячих пальцев. Кажется, что прикосновение даже к этому неживому материалу вернет то странное ощущение.
Сглотнув, мотаю головой и встаю сама. Леонхашарт отступает на шаг и указывает в сторону.
— Мой автомобиль там.
Я направляюсь туда, и он подстраивается под мой шаг. Леонхашарт высокий, а с рогами кажется еще выше, и я все бы отдала, чтобы снова воспринимать его просто доспехами с рожками. Но у меня не получается. Совсем.
— Я так-то на карантине, — замечаю я.
— Магический фон в городе слаб, все более-менее сильные демоны носят под одеждой поглощающую магию броню. Самый опасный для вас — я, — отзывается Леонхашарт мягким тоном, и наконец я понимаю, что значит «бархатный голос».
— Звучит многозначительно.
— Не хотел вас пугать. Я в полной броне, мое поле для вас безопасно.
— Тогда зачем этот карантин, если он бесполезен?
— Хотел бы я это знать.
Остановившись, поднимаю вопросительный взгляд к его пылающим очам. Но Леонхашарт прижимает палец к месту, где должны быть губы, и вынимает из-за пояса… прищепку-глушилку. Меня разбирает смех: всех так и тянет пообщаться со мной под прикрытием этих штук. Зацепив прищепку за мой кристалл-индикатор с микрофоном, Леонхашарт уточняет:
