— Не знаю, — признается Леонхашарт.
— Ну вот опять вы не знаете, — вздыхает нахмурившаяся Анастасия. — А мне так интересно узнать.
— Я могу поискать нужную информацию.
— Так поищите.
Подхватив ее на руки, Леонхашарт направляется в гостиную:
— Хорошо, поищу. Чем бы вы хотели сейчас заняться? Может, посмотрите телевизор, какой-нибудь фильм? О, лучше познавательную программу. Вы же любите познавательные программы. Или вы хотите что-нибудь еще? Может быть, есть?
— Есть — очень хочу.
— И что же? — Леонхашарт выносит ее в просторную гостиную и направляется к полукруглому черному дивану, но сажать на него не спешит, прижимает к себе.
— М-м, — тянет Анастасия, соблазнительно постукивая пальчиком по губе. — Блинчиков хочу!
— Хорошо, я сейчас закажу.
Она совершенно очаровательно надувает губы:
— Я домашних хочу. Испеките блинчиков. Или вы и это как делать не знаете и не умеете, архисоветник?
Она, конечно, попадает в точку… но Леонхашарту не хочется в этом признаваться.
* * *
Рецепт блинов, открытый на смартфоне, выглядит… просто. Там даже написано, как их переворачивать.
«Вроде должен справиться». — Леонхашарт осматривает выложенные на мраморную столешницу продукты, только что доставленные курьером, и переводит взгляд на Анастасию. Та сидит по другую сторону длинного стола, подперев личико ладонями, и улыбается.
— Помочь не хотите? — уточняет Леонхашарт.
— Ну что вы, это же испытание.
— Какое испытание?
— Ну вы вроде ко мне в женихи набиваетесь, а хороший жених должен уметь хорошо готовить.
«И кто кого на отборе отбирает? Кто испытания проходит, чтобы его выбрали? Что-то явно идет не по плану… — думает Леонхашарт с раздражением, но потом заглядывает в темные глаза Анастасии, мысленно ласкает ее лицо, пухлые губы, зарывается пальцами в волосы… Представляет, что это может быть навсегда: она рядом, и он может в любой момент прикасаться к ней, обнимать, целовать, обладать. — Ладно, испытание так испытание».
ГЛАВА 14
Ингредиентов в блюде немного. Леонхашарт находит электронные весы, выставляет на них салатницу, в которой собирается смешивать тесто, и отмеряет сахар, муку, берется за яйца… Анастасия тихо смеется, и он поднимает на нее взгляд:
— Что-то не так?
— Нет, просто ты забавно выглядишь… в броне и фартуке в цветочек и… — Она склоняет голову над столешницей и продолжает смеяться.
«Это испытание», — напоминает себе Леонхашарт и оглядывает яйца. Он, конечно, понимает, что их надо разбить, но опыта аккуратного разбиения у него нет, поэтому он залезает в смартфон поискать видеоинструкцию, разумно предполагая, что для таких вот неумех где-то она должна быть.
Анастасия, услышав инструкцию, смеется уже до слез, но Леонхашарт терпеливый, и с яйцами у него все получается очень хорошо. Долив молоко нужного объема, он снимает с весов салатницу и берется за венчик. К концу размешивания Анастасия достаточно успокаивается, чтобы наблюдать за ним просто с улыбкой, но больше всего Леонхашарту нравится ее теплый взгляд.
Только когда он добирается до видеоинструкции по переворачиванию блинов, Анастасия снова смеется в голос, склоняется к столешнице, и ее черные волосы перетекают по полированному камню.
— Ты очарователен. — бормочет она. — Такой старательный…
— Я серьезно отношусь к проверкам на профпригодность. — Леонхашарт, поставив видео на паузу, обшаривает шкафчики и столы в поисках всего необходимого. — И я готов учиться тому, что не знаю.
— Ладно-ладно, признаю, что напрасно наехала на тебя за то, что ты чего-то не знаешь: всего знать невозможно.
— Рад, что ты это понимаешь, Настя, — он невольно чуть замирает, ожидая реакции на это более интимное обращение.
— Ну, я сообразительная бываю иногда. — Анастасия сцепляет пальцы и упирается в них подбородком. — Но некоторых вещей понять не могу, у меня просто нет ни одной толковой идеи, объясняющей это все… — Она неопределенно взмахивает рукой.
— Что именно?
— Этот отбор. Нелепо же искать жен среди иномирянок. Нас же считают вторым сортом.
— Ты не второй сорт, — с нажимом поправляет Леонхашарт. Он смотрит на нее и опять колеблется: заговорить о серьезном или нет? Подумав, останавливается на полуправде. — Иногда прилив свежей крови может быть полезным. Некоторые ученые полагают, что иномирянки… что эти отношения могут дать нам более сильных магов.
— Мне казалось, вам сильные маги не очень-то нужны.
— Безымянный ужас надо чем-то постоянно кормить, чтобы он не покушался на город.
— А это правда, что вы, демоны, совсем-совсем не можете выжить в других мирах?
Даже нежный голос Анастасии не может смягчить для Леонхашарта всей болезненности вопроса:
— Да. Это правда. Даже здесь, в Нараке, любой демон может заболеть из-за низкого общего магического фона и необходимости постоянно сливать магию. Так умерла моя мама.
— Прости, не хотела напоминать, — Анастасия опускает взгляд. Потом слезает со стула и, обойдя громадный стол, вдруг обнимает Леонхашарта крепко-крепко.
От неожиданности он не успевает обнять ее в ответ, а в следующий миг Анастасия уже мчится обратно на свой стул. Слабо улыбнувшись, Леонхашарт наконец достает все необходимое. Мама у него готовила крайне редко, но держала все необходимое на случай, если вдруг возникнет такое желание.
«Спасибо, мама», — мысленно благодарит Леонхашарт и принимается за дело.
С первым блином у него не срастается, со вторым тоже — отвлекает звонкий смех Анастасии:
— Это невозможно прекрасно! Бронированный демон готовит блинчики. Жаль, не могу заснять это на память.
— Ты можешь остаться здесь и смотреть не запись, а на меня, — сразу предлагает Леонхашарт.
— Ах-ах, — Анастасия грозит ему пальцем. — Архисоветник, а предлагаете нарушить правила отбора. Похоже, я на вас плохо влияю: скорость превышаете, невест крадете, предлагаете злостно нарушить протокол. А завтра что?
— Если ты так боишься за мою нравственность, оставаясь здесь, будешь следить, чтобы я соблюдал правила.
— Ну, пока я могу проследить только за готовкой. Сковорода скоро запылает.
Обернувшись, Леонхашарт почти натыкается на столб дыма, поднимающегося с перегретой сковороды, на которую так и не залил тесто. Схватив ее, бросается к раковине.
— Стой! Антипригарное покрытие! — крик Анастасии тонет в зверском шипении, все вокруг раковины покрывается брызгами воды и горелого масла.
Захохотав, Анастасия утыкается лбом в столешницу и чуть не подвывает от смеха.
