— Да, Юмаат очень хотела изучить полукровку.
— Вот ведь… Тебя могут заподозрить в шпионаже, это куда хуже. — Он поглаживает меня по голове, зарывается пальцами в волосы. — Я сохраню эти вещи для тебя.
— Можешь выбросить, мне они не нужны, — поднимаюсь, и Леонхашарт поднимается тоже, стоит так, что мне не уйти из шкафа.
— Уверена?
— Да, — просачиваюсь мимо него. — Все равно меня, как понимаю, отсюда не выпустят, какой смысл вспоминать о том, что не вернуть?
— Ты не хочешь спросить об отце? О своем настоящем отце…
Пожимаю плечами:
— Зачем? Я знаю, что это был сосед матери и ее первого мужа, этого достаточно.
— Уверена, что совсем ничего не хочешь знать? — Леонхашарт смахивает с моих волос муку, с груди. — Он вампир…
Что-то после известия о существовании магических миров, драконов, и когда это говорит демон с рогами под тридцать сантиметров — это уже не впечатляет.
И вообще, не замечала за собой склонности к кровопийству. Правда, некоторые товарищи с тонкой душевной организацией со мной не согласятся.
Так, стоп… вампир. У Леонхашарта что, пристрастие к этим существам? На Земле с вампиршей замутил, теперь и ко мне активнее приставать стал, когда узнал, что я им родственница. А мать… впрочем, чего я удивляюсь? Ей хоть вампир, хоть оборотень, хоть зомби, главное — что бы мужчина.
— Уверена, что не хочешь узнать подробнее? — повторяет свой вопрос Леонхашарт.
— Конечно, уверена.
Какой смысл узнавать о том, кто не хочет знать обо мне?
На меня накатывает слабость, зеваю совершенно непритворно:
— Знаешь, мне надо полежать. Правда. Я с ног валюсь…
Зря я эту волшебную фразу говорю — Леонхашарт пользуется случаем взять меня на ручки и утащить на кровать. Отряхнув от муки, укладывает и опять укутывает. Садится рядом и гладит по волосам. И это так успокаивает, что я не успеваю отправить его прибираться в квартире: меня накрывает полудрема.
Я зависаю между явью и сном, четко ощущая тело, но не в силах шевельнуться или испугаться собственной неподвижности. Я лежу так очень долго, а Леонхашарт все гладит и гладит меня, перебирает пальцами пряди волос. И когда тьма сна, наконец, накрывает, сквозь нее я совсем близко слышу голос Леонхашарта:
— Спи спокойно, любимая…
Сон отступает под напором тревожной мысли: «Надо бежать отсюда скорее, пока не охомутал». Но все же дурман берет свое, и я отключаюсь.
* * *
Уютно в кроватке. Открываю глаза и вздрагиваю: рядом со мной кто-то неумный поставил чучело полуметрового варана.
«Чучело» моргает, радостно виляет хвостом, и шкура идет цветными пятнами, маскируясь под алые простыни и светло-бежевую стену.
Это моя Саламандра?!
Сажусь. В спальне сумрачно, дверь приоткрыта, так что спрашиваю шепотом:
— Саламандра, это ты?
А она кивает. Кивает! Словно понимает мои слова.
Что Юмаат сделала с моей маленькой замечательной саламандрочкой? Ей же теперь не ванна нужна, а целый бассейн. Как я ее прятать буду в секторе четвертого факультета?
Рухнув обратно на подушку, закрываю глаза рукой.
«Мне приснилось. Мне это только приснилось, сейчас я проснусь, и если Саламандра здесь, она снова будет миленькой маленькой ящеркой», — уговариваю Вселенную, но тщетно, потому что когда открываю глаза, обнаруживаю все того же полуметрового варана, на этот раз коричневого с оранжевыми и зелеными прожилками.
«Ну, наверное, она и больше могла вырасти. Хорошо, что не выросла». — я стараюсь не терять оптимизма.
Но что мне теперь с ней делать? Их же уничтожают, как только увидят.
— И зачем ты вымахала такой большой, глупая, — вздыхаю я и поглаживаю ее. Она хоть и кажется чистой рептилией, очень приятная на ощупь, почти горячая, и льнет к руке, словно кошка. Ну как такую бросить в беде? Придется спасать.
* * *
После умывания, завернувшись в огромный уютный махровый халат Леонхашарта, я выхожу в коридор: чисто. Ни следа муки. Леонхашарт как Золушка всю ночь порядок наводил или уборщиков вызвал? На кухню я иду, ведомая ароматом кофе и запахом блинчиков… Невидимая Саламандра шагает за мной, то и дело наступая на подол халата. Вот нравится ей это, вредине мелкой… громадной то есть.
Блинчики ждут на столе, Леонхашарт варит кофе, сверяясь с инструкцией на смартфоне, что не мешает ему поприветствовать:
— Доброе утро.
— Доброе. Первый раз делаешь? — уточняю я, устраиваясь на стуле и подтягивая к себе вазочку с его любимым сиропом.
— Да. Кофе — самое то для серьезного разговора.
— Надеюсь, серьезная беседа будет не о вашем желании непременно меня заполучить.
И не о моем полувампирском происхождении, потому что таких подробностей я не жажду. Да я даже стейки с кровью не ела никогда!
Леонхашарт бросает на меня взгляд через плечо, но шлем скрывает выражение лица, вообще его эмоций не понять.
— М-м, я хотел поговорить о причинах отбора невест. О тех причинах, которые не заявляются официально.
Как там говорят: утро внезапно перестает быть томным.
— Улучшение породных качеств демонов — это та самая незадекларированная причина? Или иные есть? — Накручиваю на вилку блин и обмакиваю в сироп.
Леонхашарт выключает плиту под кофе. В его движениях улавливаю недовольное осуждение то ли моего тона, то ли формулировки. Вон как, уже и в броне начинаю его эмоции угадывать. Отбрасывая эту мысль, кусаю блин.
— М-м, — тяну восторженно. — Быстро учитесь, архисоветник. Это просто божественно! Или правильнее сказать — демонически?
— Как угодно. Улучшение породных качеств, как ты изволила выразиться…
— А мы переходили на ты? — невинно уточняю я.
Легкий ступор Леонхашарта все же накрывает, но проходит быстро:
— Да. Настя, переходили. Можешь называть меня Лео.
— Зачем? — еще невиннее уточняю я и ресничками хлопаю.
Жаль, лица его не видно, но по напряжению плеч и тяжелому вздоху понимаю, что такого поворота он не ожидал.
— Хорошо, можешь называть меня Леонхашартом, — соглашается он.
Такого поворота не ожидаю уже я. Думала, он как всякий рогатый упираться будет, а нет, это вам не котик, который совсем-совсем не слышит и в упор не понимает.
В любом случае, буду я называть Леонхашартом или просто Лео — выполню его просьбу называть себя определенным образом.
Нет, мне это не нравится.
— Так о чем ты собирался рассказать, Львенок? — елейно интересуюсь я с самой сладкой из улыбок.
