Это похоже на вспышку и фейерверк, намного ярче и слаще, чем Леонхашарт мог себе представить, и руки Насти, обвившиеся вокруг его талии, притягивающие, окончательно выбивают из его головы все иные мысли.
* * *
Вспомни демона, он и появится… Не будь я такой сонной, сразу бы сообразила, к чему все эти обжимания ведут, а потом уже поздно — слишком жарко, слишком чувственно и трепетно, слишком хорошо. Мы целуемся и целуемся, горячие губы, горячие руки, и мои так судорожно охватывают талию Леонхашарта, прижимая его ко мне в надежде уловить тепло его тела, но броня тепло не пропускает. Только это не останавливает, не гасит бешеной пульсации эмоций, жажды, острого блаженства от прикосновений губ, языка, пальцев, скользящих по лицу, шее, плечам. Воздух горит и плавится, горю и плавлюсь я, ни словом ни жестом не возражая, когда Леонхашарт поднимает меня над полом и несет, то и дело наталкиваясь на стены, захватывая мой рот в глубоких, безумных поцелуях. Дальше и дальше от комнаты, и кажется даже из жилого сектора.
И точно — мы вваливаемся в какую-то аудиторию, со скрипом отъезжает в сторону стол, падают стулья, и я уже сижу на соседнем столе, обхватив Леонхашарта коленями.
Так, стоп!
Запрокинув голову, чтобы разорвать безумно одуряющий поцелуй, сипло шепчу:
— Спокойно. Сядь на стул, иначе я уйду.
— Разве можно спокойно, когда ты рядом, так? — столь же сипло отвечает Леонхашарт. Он нависает надо мной, и в радужках его глаз пляшут багряные искры, а полоски индикаторов у накопителей под потолком дружно ползут к максимальному значению.
— Посмотри вверх, — прошу я.
Леонхашарт запрокидывает голову. Сияние индикаторов озаряет его, подчеркивая скульптурную красоту лица. Хорош, демоняка!
Он обрушивается на стул, но передохнуть я не успеваю. Леонхашарт стягивает меня себе на колени и снова целует, зарывается пальцами в волосы, придерживает затылок, не позволяя отстраниться, пока я снова не уплываю от его близости в какие-то бесконечные горячие дали…
Мы целуемся, потом сидим в обнимку, и Леонхашарт гладит меня по спине… ну и бедра тоже, и под сорочку бы залез, если бы я не грозилась в этом случае уйти, а потом снова целуемся и обнимаемся. Это безумие, но такое изумительное, что я не могу уйти, я сама целую, перебираю волосы Леонхашарта, обнимаю его, вдыхаю горячий с хвойными нотами запах его кожи…
А потом воздух наполняет дребезжащий звон. Одурманенная поцелуем, я не сразу понимаю, что это сигнал к побудке.
Это же сколько времени мы так милуемся?
Руки меня почти не слушаются, когда я упираю их в плечи Леонхашарта и откидываюсь назад, так что волосы падают на парту. Леонхашарт не теряется — склоняется к непроизвольно подставленной шее, и у меня в который раз все переворачивается внутри.
— Все, хватит, — шепчу я, подтягивая выше сорочку. — Мне пора собираться на занятия, а тебе уходить.
— Настя, пойдем со мной, — шепчет Леонхашарт, от его горячего дыхания по коже разбегаются мурашки. — Пойдем, прямо сейчас — свадьба, любой удобный тебе договор, я согласен на все, только пойдем со мной…
— Я слишком не в себе, чтобы принимать такие решения… — Зажмуриваюсь, то ли млея от его поцелуев, то ли собираясь с духом.
Наконец выдыхаю и уверенно упираюсь ногами в пол, поднимаюсь с таких уютных, хоть и прохладных коленей Леонхашарта. Меня ведет, голова кружится после всех этих сумасбродных поцелуев, а он так трогательно пытается меня удержать, что сердце екает. Но есть решения, которые нужно принимать только головой, без спешки и влияния физиологических чувств.
— Лео, пожалуйста, — тяну его руки в стороны, чтобы освободить талию. — Подумай о… — Сжав в кулаке почерневший кристалл с подслушивающим устройством, я наклоняюсь к уху Леонхашарта и шепчу. — Подумай о планах сектора Возмездие…
Он почти ощутимо вздрагивает, и я выпрямляюсь, не договаривая о том, что могу следить за работой Возмездия с невестами, что нашу близость могут неправильно понять. Его только что мутные от страсти глаза обретают осмысленность.
— Да, ты права, — Леонхашарт касается рукой моих пылающих губ, проводит по ним большим пальцем. — К сожалению, с Возмездием все слишком непонятно, и они могут ударить по тебе.
Обхватив меня крепче, он утыкается лицом мне в грудь, тихо произносит:
— Прости. Мне, наверное, надо меньше проявлять к тебе внимания, чтобы ты не стала разменной монетой или рычагом давления, но это так трудно — не видеть тебя, не прикасаться… я так хочу быть рядом с тобой все время, всегда.
Аргументы, которые я хотела привести, встают комом в горле, сердце заходится. Мне невыносимо от его нежности и этой тоски, и этих слишком приятных слов, от них слезами жжет глаза и хочется при этом смеяться. Я с ума схожу рядом с Леонхашартом, просто схожу с ума.
К счастью, гремит второй сигнал побудки, и я вырываюсь из нежных рук, я спешу к двери, не оглядываясь, бормоча:
— Мне пора, пора, пора.
Потому что чувствую: если обернусь — уйти будет до боли сложно. Это и сейчас мучительно.
Но за дверью я обретаю силы, торопливо шагаю в сторону жилой части, и меня постепенно отпускает, словно развязывается невидимая, связывающая меня с Леонхашартом нить, и я перехожу на бег. Проношусь между открывающихся комнат, сонных девчонок и врываюсь в комнату для невест номер три.
Отжимающаяся Манакриза, расчесывающаяся Катари и чистящая зубы Лисса во все глаза смотрят на меня. А я вся горю, тело скручивает от возбуждения, и страшно подумать, что чувствует сейчас Леонхашарт.
— Ты где была? — спрашивает Манакриза.
— И почему у тебя такой… вид? — мягко уточняет Катари.
А пока я судорожно ищу оправдание (хотя обычно на сообразительность не жалуюсь), Лисса сплевывает пасту в раковину и интересуется:
— С кем ты целовалась?
Неужели это настолько очевидно?
ГЛАВА 26
«Гатанас Аведдин. Аведдин Гатанас», — повторяет про себя Леонхашарт и старательно представляет себе белорогого белокурого архисоветника, чтобы избавиться от дикого желания и не рвануть следом за Настей. Да и ползти в нынешнем весьма и весьма приподнятом местами состоянии он точно не сможет.
Вот и приходится представлять себе главу сектора Возмездие Гатанаса Аведдина, чтобы умерить пыл. И постепенно к Леонхашарту возвращается ясность мысли.
Он неловко поднимается и оглядывает почти заполненные накопители под потолком — очередное напоминание о том, что он слишком силен, чтобы позволять себе даже просто целоваться вне специально защищенного дома, ведь столь бурные эмоции провоцируют выплески магии.
Запоздало Леонхашарт вспоминает, что хотел спросить о том, что щупало его под столом.
Наконец вытаскивает смартфон и подключается к охранной системе четвертого факультета. В этот час в основном все находятся в жилом секторе, и Леонхашарт мысленно хвалит себя, что увел Настю в учебный сектор с аудиториями, где сейчас нет никого.
