Уткнувшись в подушку, закусив губу, пытаюсь удержать не менее глупые слёзы, а внутри всё разрывается: ну где же он? Почему он…
Пип!
От резкого писка замка сердце ёкает. Я приподнимаюсь на локтях: дверь открывается, пропуская внутрь свет и чью-то длинную тень.
Раскрывается шире, и Лео заглядывает внутрь. Лица из-за света в спину не видно, я узнаю его по фигуре, огромным рогам. В сумраке его глаза зеркально вспыхивают, как у хищников, только лиловым цветом.
Лео не один. Рядом с ним стоит девушка. Практически жмётся к нему.
Глава 40
Эта незнакомая женская фигура портит всю радость от появления Лео. Я сажусь на койке.
– Настя, надо спешить, – тихо, но решительно предупреждает Лео и бросает мне ключ с брелком, следом – небольшой пакет. – Снимай наручники и переодевайся, быстро.
Он вытаскивает фонарик и освещает камеру.
Девушка, неоправданно сильно обтирается об него, проходя внутрь, в то время как он остаётся снаружи. Я начинаю подниматься, и вдруг девица скидывает с себя блузку, отсвечивая чёрным кружевным неглиже. Я застываю в ступоре: что происходит? Зачем?
– Настя, снимай наручники и встань, – командует Лео, засвечивая мне фонариком в лицо.
Глаза жжёт, я под звон цепи прикрываюсь руками.
– Не надо, – девушка дёргает меня за запястье. – Я должна тебя видеть. И встань, тело я тоже должна видеть. Копирование сложнее трансформации, так что помогай.
Копирование? Сквозь свет приглядываюсь к ней… и отшатываюсь: у неё моё лицо.
– Настя, быстрее, – торопит Лео с беспокойством. – Я не могу вытащить тебя официально, только так.
«Так» – это подменив меня суккубом? Или инкубом? Этих ребят не разберёшь. Растерянно вцепляюсь в ключ от наручников и опять ничего не делаю:
– Заменять меня суккубом бессмысленно: меня обвиняют в применении магии, проверку магических способностей устроят, и всё вскроется, а меня обвинят в побеге.
– Проверка будет в НИИ Нарака. Я договорился.
– С Юмаат договорился? – не могу скрыть скепсиса.
– Юмаат дракона зарабатывает, ей не до мелочей, я всё организовал. Не волнуйся. А теперь быстрее снимай наручники и переодевайся, у нас мало времени.
Вроде понятно, что Лео задумал. Нет, я, конечно, хочу выйти из тюрьмы, но… Смотрю на суккуба (или инкуба?) словно в зеркало. Это существо действительно копирует меня, ощущение до мурашек по коже.
– Не страшно вместо кого-то в тюрьме сидеть? – спрашиваю я. Не нравится мне это: вдруг она передумает? Или сотворит что-нибудь от моего лица?
– Да не первый раз, – хмыкает моё «отражение».
– А Катари? – вспоминаю я и поворачиваюсь к Лео. – Ты и её вытащишь?
Без неё уходить просто нечестно: она же из-за меня сюда попала. Лео вздыхает.
– Её тоже надо вывести, – твёрдо произношу я.
– Двоих сразу вывести не могу, и это надо сделать ночью, так что чем быстрее выведу тебя, тем выше шансы сегодня же подменить твою подругу.
Это становится решающим аргументом.
***
О Катари Леонхашарт действительно не подумал, и опрометчивое обещание её подменить становится его головной болью. С Настей они едут не на привычном шикарном кабриолете, а на неприметном стареньком автомобиле. Конечно Леонхашарту и рога приходится скрывать. Вся эта конспирация неимоверно его раздражает, сама ситуация, то, что приходится тайно вывозить Настю из тюрьмы вместо того, чтобы просто войти и вывести.
Договариваться, давать взятки, одурять сотрудников суккубьими феромонами, магией сначала надламывать провода камер, чтобы прервать видеосигнал, потом так же кропотливо соединять, чтобы всё это выглядело обычным сбоем. Это требовало концентрации, выдержки, филигранного владения силой, которого Леонхашарт пока не достиг, и поэтому его постоянно дёргает страх, что что-то не получилось, где-то он просчитался, ошибся, не уследил, и его выход с Настей засняли на видео.
Но даже если засняли, он её не отдаст, он спрячет её надёжно и ни за что не отдаст, какими бы неприятностями это ни обернулось.
Леонхашарт искоса смотрит на сидящую рядом Настю, но её лицо скрыто капюшоном и тёмными очками, виден только упрямо выпяченный подбородок. И кажется, что она на что-то злится, только Леонхашарт не понимает, на что и мысленно ворчит: «Ох уж эти девушки! Как было бы здорово хоть краем глаза заглянуть в её мысли, чтобы понять, в чём провинился… Мечты-мечты».
– Что там с Гатанасом? – Настя плотнее скрещивает руки на груди.
О да, Гатанас. При мысли об этом у Лео чешутся когти, но отвечает он ровно:
– Инфаркт и инсульт. Его сейчас оперируют.
Настя к нему поворачивается:
– Я думала, его враги достали.
– Можно и так сказать. – Лео сворачивает на перекрёстке, снова прокручивая в уме маршрут и всю схему предстоящих пересадок. – Он довольно стар. И в последнее время у него много проблем.
– Почему его не исцелят магией?
Леонхашарт крепче сжимает руль, позволяя когтям войти в обмотку, но потом втягивает их, трансформируя обратно в ногти.
– Гатанас стар. У него много врагов и помимо той загадочной группы, действующей против нас. Почти весь Архисовет ополчился на него, разрешение на магическое вмешательство просто не дают.
– О, – в этом звуке много понимания и презрения. – А из желающих прибрать к рукам сектор Возмездие наверняка выстроилась очередь.
– Совершенно верно.
– Как бы ему не помогли побыстрее отправиться на отдых.
– Желающие может и есть, но он обещал Юмаат дракона, так что охрану ему она обеспечила. Свою, специфическую. Остаётся надеяться, что и он сам постарается выкарабкаться.
Кивнув, Настя умолкает.
Она молчит, когда они въезжают на подземную стоянку. Леонхашарт опять занят работой с камерами, поэтому ему сейчас не до разговоров. Он помогает Насте выйти из автомобиля и сажает в другой, такой же обыкновенный.
И только после третьей смены транспорта тихо спрашивает:
– Что-то не так?
– Много чего, – пожимает плечами Настя. – Сама ситуация… – Она, подняв очки на лоб, закрывает лицо руками и нервно смеётся. – Впервые из тюрьмы сбегаю, знаешь ли.
Сердце Леонхашарта ёкает, он крепче сжимает руль:
– Прости, что не помешал аресту.
– Ничего страшного, понимаю, тебе было не до этого…
И что-то такое в её голосе звучит, что Леонхашарту хочется разнести тюрьму по кирпичику, а потом найти того, кто всё это устроил, и собственными рогами забодать.
Резко свернув к обочине и заработав пару гневных сигналов клаксонов, Леонхашарт поворачивается к Насте и тянет её за капюшон. Она сопротивляется, и тогда Леонхашарт обхватывает её напряжённый подбородок, разворачивает к себе. Наклоняется, чтобы заглянуть в скрытые тенью капюшона влажные глаза. Его сердце ломится из груди:
