Леонхашарт снова притягивает её к себе, обнимает, поглаживает по обнажённой спине.
Настя же, посопев ему в грудь или плечо, вновь начинает елозить.
А тут и язык окольными путями через изголовье кровати пробирается. Или со стороны Насти.
Так что ночь у Леонхашарта приятная (потому что с Настей), но беспокойная тоже. И он рад этому беспокойству, тому, что душистые волосы Насти то и дело оказываются под щекой, будоражащему жару её тела, тому, как она то и дело пытается завернуться в их одно на двоих одеяло единолично.
Ему очень хорошо в этой тёплой темноте вдвоём (ладно, вдвоём и с языком), на кровати, несмотря на проблемы внешнего мира, упрямо жаждущую облизать рога Саламандру. Леонхашарт просто наслаждается…
Засыпает он только под утро, когда храп Саламандры сменяется сопением, а Настя наконец успокаивается на подушке рядом. Леонхашарт уплывает в сладостные сновидения с Настей – такие, какие он совсем не прочь повторить в реальности после пробуждения. О да, Леонхашарт с радостью погружается в эти сны, где они с Настей вдвоём без всяких подглядывающих языкастых, где…
Мощный удар в грудь выбивает Леонхашарта из сна. Хватая ртом воздух, он вдруг понимает, что его бодают!
Глава 43
Натурально! В его постели!
И пусть в темноте он ничего не видит, но знает – Настя! Сладко пахнущая и такая нежная.
– М-м, – сонно тянет она, чуть запрокидывает голову и жёстко стукается ему в грудь. Так, насколько Леонхашарт знает, дети делают, когда у них рожки лезут.
Но с чего ей бодаться, и чем таким твёрдым? Леонхашарт просовывает ладонь между своей грудью и её лбом и натыкается пальцами на какие-то тёплые жёсткие отростки.
Рога…
Рога?
«Не может быть! – мысленно заключает он. – Мне это снится».
Но витой рог в ладони очень даже реален, и сонные телодвижения Насти тоже весьма недвусмысленны.
Всё ещё не веря себе, несмотря на ощутимый рог в руке, Лео свободной нащупывает выключатель и разжигает ночник.
Свет отражается на чёрной смоли Настиных волос и её гладких лилово-фиолетовых рожках. Симметричных, изящных. Сантиметров семь, а то и все восемь, они поблёскивают как-то нереально, сами они кажутся нереальными.
Леонхашарт зажмуривается, считает до пяти и открывает глаза.
Настины рога на месте, так же игриво торчат из волос, лишь чуть захватывая кожу лба.
Снова Леонхашарт зажмуривается и открывает глаза.
И опять чудесные рожки на месте. Красивые, как картинка, хоть на обложку журнала фотографируй. Вот только откуда они у Насти? Ведь настоящие же. Леонхашарт на всякий случай осторожно трогает кожу у основания чудесного рога – всё как у него, никакого обмана.
Уткнувшись рогами ему в грудь, Настя сонно крутит головой – бодается, и Леонхашарт, хоть ему и щекотно, остановить её не пытается, с улыбкой наблюдает за милой вознёй, за изгибом рожек. Ему и раньше Настя казалась невыразимо прекрасной, но теперь – теперь он понимает, что вот оно совершенство лежит рядом с ним.
Прекрасное…
И уязвимое.
Улыбка сходит с его губ, потому что единственное объяснение, которое может быть у этого чуда – связь истинной пары. Леонхашарт не знаком с механикой этого явления, но, учитывая всю совокупность факторов, – то, что у людей рога не растут, цель шоу, его допуск на него, – он просто не может отрицать очевидного факта, что Гатанас Аведдин обманул его, назвав единственной истинной парой Баашара и Найтеллит.
О чём ещё умолчал этот их вынужденный сообщник Гатанас?
Какие директивы у сектора Возмездие на случай обнаружения истинной пары?
Как с этим жить? Как активировать обещанную неимоверную силу, как сдержать её, чтобы не приманить Безымянный ужас, как уберечь своё бесценное рогатое сокровище от врагов и непонятных планов Возмездия? Как сказать всё это Насте, чтобы она не слишком испугалась?
Но тревоги, волнения снова отступают при виде восхитительных рожек. Леонхашарт не может справиться с умилением, наслаждением их идеальным видом. Он, уже смирившийся с тем, что его любовь будет безрогой, видит их у неё… О, у него просто нет слов передать этот упоительный восторг.
Подозрительно дёргается одеяло, ещё раз – уже ближе к голове Насти… Леонхашарт резким хлопком по языку останавливает тайное поползновение и глухо рычит.
– Ы-ы-ы, – выдаёт Саламандра пристыженно и снова изображает храп на своём раздавленном диване.
А Леонхашарт поглаживает рога Насти… улыбается… и ему совсем не хочется портить радость момента размышлениями о том, что сектору Возмездие они нужны для каких-то не вполне ясных целей. И агенту Яд. И, возможно, очень мешают тем, кто хочет их убить.
Сейчас он позволяет себе просто наслаждаться.
***
Как-то неудобно лежать. Неловко. Подушка тесная! Жёсткая. Кто в неё палок напихал?
Открываю глаза. Горит ночник. Лежащий рядом Лео, подперев щёку ладонью, смотрит на меня с улыбкой.
Не нравится мне эта улыбка.
Точнее, она его, конечно, красит (хотя куда уж больше?), но что-то в ней такое… как у кошака, сметану со стола сожравшего. Целую банку. Полкило которая.
– Что? – Я тоже приподнимаюсь на локте и подпираю щёку ладонью.
Лео лишь шире улыбается, а мне что-то мешает сверху, и…
Ну да. Как я могла забыть? Рога же у меня теперь есть!
– Предупреждать о таком надо! – Со всего маха бросаюсь вперёд и бодаю Лео в плечо.
Ощущения странные. Похоже, у меня ещё кости черепа не перестроились, чтобы ударную силу гасить. А Лео обхватывает меня за плечи и целует в лоб, как-то ухитрившись не напороться на рога, которые явно уже не пара сантиметров, а больше.
– Что, рожки чешутся? – смеётся этот злодей-ороговитель.
– Чешутся! – Снова норовлю его боднуть. И вроде не понравилось, а так и тянет, так и тянет об него рожки почесать. – Забодаю!
– Ну попробуй, – насмешливо предлагает Лео.
Что ж, кажется, он попал!
Состязание «Забодай Лео» кончается ноющим от хохота животом, разбросанным по всей студии наполнителем подушек, чуть облизанными рогами (можно было догадаться, что Саламандра воспользуется случаем), феерически замечательным настроением и совместным завтраком яичницей.
За последним Саламандра наблюдает из угла вздыхая и то и дело высовывая кончик немного пострадавшего языка.
Но эта беззаботность не может длиться вечно. Лео заваривает кофе, выставляет на глянцевую поверхность передо мной чашку и садится рядышком на барный стул. Нежно оглядывает меня. Его пальцы пробегают по моей скуле, цепляют прядь волос. От простого вроде жеста убирания пряди за ухо бросает в жар. Восхищённо глядя на меня, Лео осторожно поглаживает рог, и хотя это вроде ороговелая структура, но прикосновение отзывается трепетными мурашками по всему телу.
