– Нравится? – я обхватываю чашку с кофе ладонями и вдыхаю яркий аромат.
– Восхитительно, – шепчет Лео так искренне…
А Саламандра тяжко вздыхает в уголке и шумно втягивает язык в рот.
– И аппетитно, – хмыкаю я. – Но почему ты не предупредил меня, что после близости вырастут рога? Знаешь, было не слишком приятно обнаружить их внезапно. Хорошо ещё, что я первый раз смогла их спрятать, а то светила бы этим вот свидетельством…
Лео медлит, в его взгляде проскальзывает что-то странное, и он задумчиво отвечает:
– Я не ожидал, что они у тебя появятся. Это бывает далеко не у всех.
– О, мало того, что я полувампир, я ещё и мутант, у которого рога вырастают.
– Это связано с особенностями магии. И… пока будет лучше, если ты не станешь их показывать. Это, к сожалению, покажет, насколько ты мне дорога.
Мне не очень нравится, с какой осторожностью он произносит каждое слово. Я ведь и не горела желанием рога всем демонстрировать, а он уговаривает так, словно я жажду ими на каждом углу трясти.
– Если получится – уберу, – обещаю я.
– Да, я тебя поучу немного маскировке: убранные рога на эмоциях могут выскочить, при неожиданностях всяких. Это мы тоже потренируем.
– Хо-хо, боюсь представить такие тренировки. – Отпиваю кофе. – Ладно, рассказывай, какие у нас планы.
– Сегодня, боюсь, мне снова придётся провести день в Архисовете.
У меня мороз пробегает по коже:
– Я говорила, что взаперти…
Лео протягивает руку и поглаживает мою освободившуюся от чашки ладонь.
– Настя, если хочешь, можешь покататься по тайным тоннелям. Только осторожно, не выезжая на трассы.
Вроде предложение просто покататься, но это засекреченное место, а Лео фактически предлагает мне ознакомиться с такой тайной. Я же могу изучить все ходы и выходы. Он настолько мне доверяет?
– Или ездить по тоннелям тебе тоже не нравится? – серьёзно спрашивает он.
– Нет, ну почему же. Думаю, практика вождения не помешает… – Я смотрю на него и вдруг понимаю, что мне совершенно не хочется его отпускать. Страшно.
А Лео наклоняется вперёд, снова поглаживает меня по щеке, смотрит прямо в глаза так ласково-ласково.
– Настя, что бы нас ни ожидало, мы обязательно прорвёмся.
И он снова с улыбкой поглаживает мой рог.
***
Базарная толпа шумит, со всех сторон предлагают еду, одежду, детали. Голоса носятся под низким сводом, мощные насосы качают сухой воздух.
– Здесь грязно, здесь плохо, – ворчит Шаакаран, топая следом за распихивающей людей Манакризой. – Так и блох подцепить можно!
Четыре дня путешествия по тоннелям, хоть и торговым спокойным, сказались на нём не лучшим образом: белые волосы без мытья слиплись и посерели, некоторые детали вычурной брони засорились, и чтобы не привлекать излишнего внимания к украшениям ему пришлось накинуть хламиду, под которой заодно приходится держать хвост. Рога тоже убраны, и сопутствующий этому зуд и потеря золочения – отдельная тема страданий.
В общем, настроение у Шаакарана не радужное. У Манакризы, слушавшей его стенания все четыре дня пути, тоже, но промежуточная цель их пути близка, и надежда её прямо окрыляет. Она всё прибавляет шаг, стараясь не слушать опостылевшие жалобы.
Они пересекают торговую площадь и сворачивают под алую арку с жёлтой надписью:
«Двор увеселений и плотских утех»
Потолок уходит на этаж вверх. Здесь базарный шум сменяется музыкой, смехом и многоголосыми стонами.
В этот квадратный двор выходит два десятка дверных проёмов, на ступенях возле некоторых сидят ярко одетые мужчины и женщины, на балконах второго этажа тоже. Они с любопытством разглядывают воодушевлённую Манакризу и крутящего головой Шаакарана.
– Хозяйка где? – Манакриза перекрикивает буйные местные шумы. – Я тут нового работника привела…
У Шаакарана округляются глаза, он на миг даже теряет дар речи, но дар быстро возвращается:
– Это же бордель!
– Да.
– Ты меня в бордель сдать собираешься?!
На Манакризу праведное возмущение не действует, она совершенно спокойно смотрит в покрасневшее лицо и объясняет:
– Ты хочешь еды. И маникюр. Ванну. И всякие притирки. Так что тебе сюда.
– В бордель? – Шаакаран никак не может поверить.
– Ну да, – Манакриза пожимает плечами. – А куда тебя ещё такого красивого вести? Ты же вроде говорил, что о-го-го, значит, сможешь себя здесь показать. – Она вопросительно приподнимает бровь. – Или ты всё же не о-го-го?
Глава 44
– Я великолепен! – патетично заверяет Шаакаран, чем вызывает хихиканья в верхних рядах под тёмным потолком и вентиляционными шахтами.
– Значит, работа тебе обеспечена, мазьки с притираниями тоже, – Манакриза поднимает руку и хлопает его по плечу. – Удачи!
Развернувшись под взглядами многочисленных зрителей, направляется к выходу на шумный базар и ответвления улиц-тоннелей.
А работники борделя рассматривают потенциального коллегу и перешёптываются, переглядываются.
Поморгав и с ужасом осознав, что его действительно собираются оставить здесь, Шаакаран бросается за Манакризой.
Услышав это, она разворачивается под аркой и останавливает его вскинутой рукой:
– Э нет! За мной ходить не надо.
– Это же бордель! – растерянно повторяет Шаакаран.
– А что тебя смущает, красавчик? – интересуется напомаженная девушка со второго этажа.
– Ты имеешь что-то против нашей работы? – это уже красивый молодой человек на ступенях почти напротив входа во двор.
– Наверное, он не так уж великолепен, – хихикают на втором этаже.
– Тут и для таких работа найдётся, – снова снизу.
– Я здесь не останусь! – заявляет Шаакаран.
– Как хочешь, только за мной не ходи, – Манакриза снова поворачивается к выходу и одной ногой переступает границу двора.
– Стой! – Шаакаран хватает её за плечо. – Из-за тебя я здесь, ты должна обо мне позаботиться!
– Я. Должна? – Манакриза одаривает его скептическим взглядом. – Слушай, Котик, я сейчас полезу в страшные тёмные тоннели без всяких удобств, зато с монстрами, болезнями, бандитами и прочими гадостями. Я возьму с собой еду, оружие и воду, но не ноющую обузу.
– Я не обуза.
– Обуза! – рявкает Манакриза.
Шаакаран шире распахивает свои голубые глаза, приподнимает брови, но её терпение уже кончилось:
