В коридоре реанимации появляется медработник. Статный, в белом халате поверх брони, в шапочке, закрывающей рога, в скрывающей половину лица маске. Подходит к посту и показывает бейдж с именем и фото, небрежно приспускает маску до губ:
– Я на осмотр.
Охрана, успевшая убедиться в том, что никто не спешит врываться в бокс архисоветника и вредить ему, оглядывает бейдж и лицо довольно небрежно, кивают посетителю. Он подтягивает маску, задевая белые пряди волос, и входит в бокс.
На миг застывает, а потом бодро подходит в изголовье больничной койки. Внимательно оглядывает неподвижное лицо Гатанаса Аведдина, искажённое треугольником ротоносовой маски. Датчики на его голове и груди. Венозные катетеры и трубки капельниц.
– Ты оказался прав, – произносит белокурый посетитель. – От родовой силы не сбежать. Поэтому тебе придётся пожить ещё.
Он перекрывает катетеры и отсоединяет трубки капельниц. Сдёргивает датчики, вызывая обвал графиков на мониторах и тревожный писк. Последней он снимает подающую кислород маску и касается груди Гатанаса Аведдина.
От пальцев посетителя расходятся кристаллические волны.
Индикаторы накопителей магии вспыхивают по всей длине, накопители отстреливаются. Сирена взвывает. Дежурные полицейские тревожно оглядываются. А тело Гатанаса Аведдина стремительно охватывает волна кристаллизации. Посетитель убирает руку, но кристалл продолжает нарастать, отделяя Гатанаса от койки, поднимая над ней.
Новые накопители тоже отстреливаются. Полицейские распахивают дверь палаты, направляют пистолеты на посетителя.
– Я сдаюсь, – произносит он, поднимая руки. Зацепляет из кармана металлический футляр и швыряет под ноги полицейским, ныряет за кристалл с Гатанасом внутри. Белый дым с шипением заполняет палату. Но в неизвестного не стреляют из страха попасть в архисоветника. Полицейские отступают от клубов дыма, но не опускают пистолеты.
Дым разливается по коридору, вынуждая их пятиться. А когда развеивается, неизвестного посетителя нигде нет. Продолжают тревожно пищать отсоединённые приборы. А Гатанас Аведдин лежит на койке, надёжно запечатанный в кристалл.
Глава 47
Белые стены и холодный свет создают ощущение холода, но на самом деле в лаборатории светло. И нервно.
– Значит, так, – Юмаат садится за металлический стол напротив меня. Её красные волосы кажутся слишком яркими в этой белой обстановке. Бюст с красными кружевами чуть не вываливается из выреза блузы. – Рассказывай, как проявляется твоя магия.
Никакого энтузиазма по поводу моего добровольного явления на исследования Юмаат не показывает, взгляд у неё слегка плывёт, словно временами она немного не здесь.
– Юмаат, чем ты занята? – интересуется сидящий рядом со мной Лео.
– Думаю, – отзывается она рассеянно. – У нас тут такие интересные показатели магического фона после массовой добавки Эёранской магии…
– Тебе надо определить магию Насти и разработать схему развития способностей.
– У меня много дел, – Юмаат хмурится. – Зачем такая срочность?
– Хочу захватить власть в Нараке, и моя невеста должна уметь постоять за себя, – Лео притягивает мою руку и целует кончики пальцев.
Я нервно хмыкаю, а Юмаат выражает моё мнение по поводу подобных высказываний:
– Не смешно.
Лео снова целует кончики моих пальцев.
Закатив глаза и покачав рогатой головой, Юмаат опускается выдающимся бюстом на металл столешницы и подпирает щёку кулаком:
– Ощущала ли ты течение магии в теле?
– Да.
– Сопровождалось ли это явлениями, необъяснимыми иными причинами, кроме использования магических способностей?
– Да.
– Опиши в подробностях первый эпизод проявления магических способностей.
Лео нежно поглаживает кончики моих пальцев. Ему о магии я рассказывала поверхностно, больше об эпизоде с полицейскими, и теперь он впечатлён подробностями моих спонтанных достижений. Юмаат почти не задаёт уточняющих вопросов, а когда я умолкаю, откидывается на спинку стула и смотрит в потолок.
С минуту примерно.
– Полагаю, ты искажающая. – Юмаат выпрямляется. – Да. Уверена в этом.
Я удивлённо вскидываю брови:
– Честно говоря, я ожидала более продолжительного изучения…
– Я тоже, – мрачно соглашается Лео.
– Продолжительное исследование нужно, когда не известны реальные проявления магических способностей или когда изучающий их эксперт недостаточно осведомлён. Пока мы занимались делами, я добыла у Возмездия закрытую информацию по классификации магии, убрала из списка известные по магическим характеристикам направления и типы магии, когда-либо зафиксированные нашедшим тебя нюхачом. После чего изучила признаки оставшихся типов магии. Ты – искажающая.
– И как точно действует эта магия? – Лео подаётся вперёд.
– Воля мага искажает реальность, придавая существам, услышавшим волю, а при достаточном потенциале и его развитии и предметам, дополнительные свойства. Это не глубинное изменение физических законов, а их искажение. Так можно кого-то сделать трусом, а кого-то смельчаком, ослабить или усилить.
Да, похоже на то, что я делала.
– Способность редкая и специфическая, – продолжает Юмаат. – Последствия применения вычислить достаточно сложно, потому что результат зависит и от мага, и от объектов искажения, их силы и сопротивляемости. Схему развития способности… с этим надо подумать. Судя по данным опроса, большое значение имеет формулировка. Спускайтесь в изолированный зал, лаборантов для опытов пришлю, сами упражняйтесь.
Рвущийся на язык вопрос, не хочет ли она как-то обезопасить своих лаборантов, сама останавливаю: ей всё равно, даже если я их на винтики разберу.
Возле двери Юмаат вдруг оглядывается:
– Кстати, вы Мадаариса не видели?
– Нет, – поспешно отвечаю я.
– Нет, – подтверждает Лео.
– И куда он делся, когда так нужен? – Цокнув языком, Юмаат, не прощаясь, выходит из ослепительно белой комнаты, белая дверь отрезает от нас алое пятно волос.
Провожающий Юмаат взглядом Лео хмурится.
– Что не так? – интересуюсь я.
– Юмаат ведёт себя странно, – явно осознав нелепость фразы, Лео исправляется: – Ведёт себя более странно, чем обычно.
– И? – я слежу за выражением лица Лео, но эмоции его улавливаю потому, как крепко он сжимает мою ладонь.
– Она сейчас занимается отслеживанием поведения Безымянного ужаса и анализом странного состояния магического фона. Опасаюсь, как бы её задумчивость не означала скорые глобальные неприятности, – голос и лицо Лео к концу этих слов становятся отрешёнными, и это чем-то напоминает задумчивость ушедшей Юмаат.
