Однако Злата если и поняла ее мысли, то вида не подала. Плотненько дверку притворила и к ней на лавку без приглашения — шасть. Тут уж Лана в открытую нахмурилась. Не то, что рядом с ней сидеть, одним воздухом дышать не хотелось!
— Все шьешь? Пальцы в решето еще не исколола? — проворковала вместо приветствия оборотница. Темные глаза девушки смотрели холодно и зло.
— Зачем пожаловала? — расшаркиваться перед ней Лана не собиралась, — Если больше сказать нечего — дверь вон она, не заперта. А коль ноги не идут, то стража подсобит.
Женщина хмыкнула.
— Стража меня сама и пустила. Славные ребята, только робки больно.
— Или брезгливы, — отбила княжна. Злата так и оскалилась. Однако же быстро спокойна стала. Посмотрев на нее долгим взглядом произнесла.
— Язык поднаточить успела? Что ж, краснословие тебе пригодится, когда мимо стражи пойдешь, — и, видя удивление на ее лице, добавила, — Встретиться с тобой кое-кто желает.
— Вот и пусть желает, — огрызнулась Лана, — мне до этого дела нет. Да и у тебя здесь дела окончены. Пора и честь знать.
Однако наглая девка и ухом не повела. Только шире улыбнулась.
— Ой, а бедный юноша так долго сюда добирался! Все ноги оббил, злые волки покусали. А дурачок только об одной и думает. С полотенчиком подаренным, ни на миг не расстается. Говорит: бережет его, как сестрице своей, лучику милому, обещал.
Если бы Лана стояла сейчас, то к ногам ухмыляющейся Златы рухнула бы без промедления. Покачнувшись на взбрыкнувшей лавке, княжна стиснула рукоделие, не замечая, как острая игла входить под кожу.
— Где? — просипел Лана, жадно вглядываясь в холодные, как два темных камня глаза оборотницы, — Где он?! Скажи!
— Ух, как запела. Приказывать девкам дворовым будешь. А меня попросить надобно… Может и скажу. Но поторопись, у нас чужаков не любят, не ровен час, укоротят твоего братца на голову.
Лана облизнула пересохшие губы.
— Пожалуйста! — умоляюще прижала руки к груди она, — Прошу тебя! Чего ты хочешь? Ответь мне! Что выполнить? Только скажи, где искать?
Злата вовсю наслаждалась видом бледной немощи, готовой пасть на колени по первому щелчку. Брюхатая кикимора согласна была шеей рискнуть за братца-оборванца. Ох и дура!
Все еще легче оказалось, чем ей Вьюн расписывал. Уж теперь-то она помучает девку, как следует. Рассорит с муженьком ревнивым. Пускай грызутся, а она в стороне и посмеется. А потом и про обещание напомнит. Уж выдумки не пожалеет!
— Хвати сопли по лавке мазать! — усмехнулась оборотница, — Твои слова я услышала и запомнила. Успокойся для начала и слушай, что я говорить буду!
Княжна была на все согласна. Хоть ползком, хоть бегом, но готова идти куда скажут и делать, что велят. В голове только мысли о брате и бились. Лана поверить не могла, что Ратимир смог сюда пробраться. Но рассказ Златы обратное доказывал. Только брат звал ее Лучиком и про обережное полотенце никто кроме Ратимира не знал. Отирая о платье мокнущие ладошки, Лана приготовилась слушать.
— Так вот, — довольно мурлыкнула оборотница, — Братец твой недалече. Аккурат под полом. В камерах!
Княжна помертвела. Сердце отяжелело, словно до краев студеной водой налилось.
— В камерах…, - прошелестела княжна.
— И муженек твой славный что ни день туда спускается. Беседует с дорогим пленником. Как думаешь, давно знает — кем он тебе приходится? — продолжала шипеть волчица, а Лана дышала через раз. Каждое злое слово острым мечом отсекало от ее души кусок за куском. Так вот что тревожило Яра! Обманщик… Предатель бессовестный! Ей в глаза лгал, хоть бы поморщился!
— Что так вздыхаешь тяжко? — глумливо продолжила волчица, — Никак обозлилась на милого друга? Яр он такой, говорит одно, делает другое, а на уме и вовсе третье…
Лана отшвырнула испачканное кровью рукоделие и в упор глянула на усмехающуюся Злату.
— Как мне его спасти? Ты не пришла бы так просто!
Глаза женщины опасно блеснули.
— Вот сама и вытаскивай, — зарычала она, — Пособницей быть не намерена. Ты своим пузом прикроешься, а мне головы не сносить, а впрочем…
Из недр платья волчица вытащила небольшую склянку.
— Есть одно средство для крепкого сна. Пара капель и сильнейшего оборотня с ног свалит. Спать будет Яр сном младенца. А ты можешь рискнуть пробраться в темницы.
— А стража?
Злата плечами своими крутыми повела, мол — не моя печаль.
— Проведи! — взмолилась Лана, — Озолочу!
— Что мне твое золото!
Княжна молча метнулась в друг комнату, где хранился ларец с драгоценностями. Вытащила крупный изумруд искусной огранки и понеслась обратно.
— Вот!
Оборотница выхватила драгоценность. Жадно повертела в пальцах.
— Хорошо. Для задатка…
— Пяток таких получишь!
— Хм… Ладно. Но только туда, обратно сама иди как хочешь!
Да хоть бы и в одну сторону. Только бы Ратимира увидеть и спасти попробовать.
До вечера Лана кое-как сумела совладать с собой и обдумать, что делать дальше. На ее счастье Яр ни разу не заглянул в светлицу. И хорошо. В голове шумело всякий раз, стоило подумать о его поступке. Любовь больше не согревала душу, а ледяной колючкой рвало сердце на сотни кусков. Не могла она принять его поступка и оправдывать не хотела! Над собой жестокость простить смогла, а за Ратимира не простит!
Но гнев и обида были ею надежно упрятаны в самый темный закуток души. И когда Яр вошел в светлицу то увидел не заплаканную, голосящую бабу, а покорную, приветливую жену.
— Любый, — беззаботная улыбка осветила лицо, но внутренне Лана содрогнулась — тяжко лицедейство дается! — Где так долго ходил?
Вместо ответа Яр внимательно оглядел покои. Нахмурился. Но Лана и бровью не повела. Запах Златы ему не учуять, она уж об этом позаботилась.
— Дела, — отозвался ее муж и прошел в комнату, на ходу стаскивая одежду.
— Опять в южной стороне неспокойно? — не смогла удержаться княжна. Яр аж вздрогнул, будто ее слова хлыстом по спине пришлись.
— Да… Нет. С Всемиром беседовали, — пробормотал он.
Лана подхватила со столика заготовленный кубок и медленно пошла к мужу.
— Вина бы испить, — тихо вздохнула она, круто меняя разговор.
Мужчина встрепенулся.
— Нельзя тебе.
— А с твоих губ? Хоть капельку попробовать. Так хочется, сил нет…
Золотые глаза потемнели. Что ж, она знала, с какого бока зайти. Особенно сейчас, когда Яр давно с ней как муж с женой ложа не делил. Подло, да! Но его подлость не меньше. Лана медленно облизнулась и мужчина не выдержал. В два глотка осушил кубок и отшвырнул его в сторону. Сгреб Лану в охапку и голодным, диким поцелуем впился в губы.
