Яр коротко зарычал и спустя несколько мгновений за спиной послышались щелчки острых клыков. Десяток волков ждали приказа своего вожака.
— Оглушить, ранить, но убить лишь по необходимости, — бросил он через плечо и обнажил меч.
Как только противник подобрался ближе, княжна услышала, как крикнул Ратимир, давая команду к бою. А потом началось безумие.
Лана толком и понять ничего не могла. Лязг оружия, крики людей, рык волков: все смешалось в отвратительный, пугающий гул. Меч в ее руках сейчас казался княжне смехотворной игрушкой, которою она к тому же и применить не могла! Куда бы ни тыкалась, везде на ее пути оказывалась широкая спина мужа, загораживающего собой ужасы происходящего вокруг.
Шаг за шагом они пробивали себе дорогу вперед, ближе терему. Но воинов князя, кажется, становилось лишь больше. Свистнули над головой черные стрелы и новые крики боли зазвучали над местом битвы. Отчаянье неотвратимо и быстро наполняло сердце, вытесняя оттуда уверенность в их силах. Больше не слышала она голоса Ратимира. Дарина, что еще недавно была рядом, вдруг пропала. А когда она увидела на щеке своего мужа кровь…
Ей так хотелось спрятать лицо в ладошках и не смотреть на происходящее вокруг. Но внезапно разозлившись на саму себя, Лана чуть не зарычала волчицей. Да что она за трусиха! Резкий взмах мечом и невесть откуда взявшийся рядом воин князя выронил из раненой руки оружие. На перекошенном, безумном лице мелькнуло удивление. Вдогонку Яр оглушил мужчину ударом могучего кулака. А потом бросил на нее такой же удивленный взгляд.
Теперь Лане стало ясно, почему муж приказал не убивать без необходимости. Нападавшие тоже были под дурманом.
Новый отряд воинов вынырнул из-за одного из домов. Лана уже выставила вперед меч, как вдруг рядом появилось две Дарины.
— Всеведа!
Одна из женщин засмеялась.
— Грозишь подмоге мечом, молодая княжна?
Лана внимательнее посмотрела на бегущую к ним высокую фигуру предводителя. И пусть шлем скрывал его лицо, но не узнать Горана она не могла.
— Боковые ворота терема…! — донесся до нее обрывок быстрой речи, — Спешите!
Яр тут же подхватил ее под локоть. Четыре потрёпанных, но крепких волка стали по бокам, а Ратимир махнул рукой, указывая путь. И они побежали вперед по очищенной улице. Позади остались Мирослав и Горан, отбивая новые и новые атаки.
Почти без трудностей они проскользнули к высокому частоколу княжьего терема. Воины, что попадались им на пути, были какие-то совсем неловкие и мужчины быстро расправлялись с медленным противником. Горан сказал правду и небольшие, узкие ворота с одного бока оказались не заперты. Но во дворе их уже ждали. Два десятка крепких, закованных в броню молодца из личной стражи Беригора.
Волки ощерились, готовые принять неравный бой. Лана и сама уже хотела кинуться на огромных и опасных мужчин, но ее похолодевшей руки коснулась сухенькая ладошка Всеведы.
— На вот, смочи своей кровью и кинь им под ноги, — быстро шепнула она. Лана без раздумий полоснула по пальцам острым лезвием. Алые капли разбились о маленькие темные бусины, что дала ей знахарка, и тут же впитались в них, как вода в песок. Не тратя более времени, княжна бросила их под ноги приближающегося противника.
Пальцы горели от боли, но Лана и не думала их перевязать. Нет, она всякое повидала, но чтобы одна половина грозных воинов так неловко задом о землю грохнулась, а у другой мечи из рук попадали… Волки времени даром тратить не стали. А ее в обход боя поволокли дальше.
Уличный шум в одночасье пропал за крепкой, окованной дверью. Лязгнул засов и наступила тишина. Оглянувшись вокруг Лана вздрогнула. Что случилось тут? По стенам полз серый иней, свечи давно оплыли и потухли, и ни одной живой души не было вокруг.
— Матушка! — всхлипнула княжна и хотела уже кинуться к лестнице, ведущей в женские покои, но ее остановил Ратимир.
— Нам в подвалы, — молвил бледный княжич. В синих глазах ясно читалось беспокойство.
Лана впилась зубами в давно искусанные губы. Худо дело! Но и в самых страшных кошмарах она не могла представить того, что встретило их за черной дверью княжих темниц.
— А вот и еще одни мои деточки, — раздался под каменными сводами голос, который ей никогда не забыть. Сам Беригор стоял напротив них в полном облачении. Ввалившиеся глаза князя горели безумным огнем, а позади, как две уродливые тени, маячили фигуры ведьмаков. Бледные, лица темных были искажены злыми ухмылками. Некогда правильные черты скрючились, обнажая за видимой красотой уродливое нутро.
— Ты выжил из ума, — скрипнул зубами Ратимир.
— А ты, ублюдок, привел ко мне свою потаскуху-сестрицу вместе с недобитым псом, — рассмеялся в ответ князь, — За это может и сдохнешь первым.
Лана дрожала от ужаса. Но не жестокие слова отца были тому причиной. Прикованные по рукам и ногам к стенам тут находились все дети и женщины Беригора. Никого не пощадил князь. Даже маленькую, совсем еще глупую Таинку. Сестрица сломанной куколкой висела в цепях и не издавала ни звука. А Зоряна… Ее израненная, несчастная матушка мутными, бессмысленными глазами смотрела то на Ратимира, то на нее.
— Мама, — одними губами прошептала княжна.
И опять ненавистный хохот заставил княжну содрогнуться, а Зоряну отвести взгляд.
— Твоя бесхребетная мать в кои-то веки послужит правому делу. Я верну ее, верну… — вдруг забормотал Беригор, — Они обещали… Не пожалею крови. Всех забирайте! А ее верните!
Тени за его спиной шевельнулись, потянулись вверх, распуская вокруг себя уродливые языки тьмы. Но тут за спиной что-то вспыхнуло. От их отряда отделились две женщины и шагнули вперед.
— Поганки, — зашипело со всех сторон, — Вот оно как! Трусливые вы прихлебательницы…
Яр мельком оглядел две статные, крутобедрые фигуры. Седые лохмы исчезли, заменившись на тяжелые, сияющие золотом локоны, сгорбленные спины расправились, а поступь стала легка и невесома. Давно он не считал Дарину просто знахаркой, и от вида двух берегинь испытал не удивление, а хмельное чувство уверенности в грядущей победе.
— Убьем, убьем! — закричали визжащие голоса. Тьма и тени от свечей хлынули в их сторону. Черными змеями поползли по стенам и потолку. Вмести с ними шагнул и князь.
Ратимир хотел бросится вперед, но был остановлен грозным рыком оборотня.
— Не марай руки отцовской кровью!
Стыд опалил щеки румянцем, но княжич послушно отступил. Безумен Беригор или нет, но быть отцеубийцей тяжелое бремя.
Берегини дружно вскинули руки и наперерез тьме хлынуло нежное свечение. Свет схлестнулся с тенью и вместе с этим каменный подвал наполнил лязг оружия.
Первый выпад князя Яр чуть не пропустил. Не может человек двигаться так быстро и неуловимо. И его напор. В худом теле оказалось неожиданно много силы. Насквозь черные глаза Беригора смотрели на него с такой ненавистью, что будь этот взгляд оружием, то давно бы Яр в муках скончался.
