— Ну что ж, поцелуем тоже можно, — милостиво разрешил хитрый оборотень. Довольная княжна потянулась к своему мужу, но тут же резкая боль пронзила окаменевший живот.
— Ой!
По ногам потекло что-то теплое. Яр переменился в лице.
— Ланушка!
— Любимый, вроде началось…
Кто бы мог подумать, что смуглая кожа ее мужа способна настолько побледнеть. Опрометью выскочив из светлицы, он гаркнул так, что терем дрогнул.
— Всеведу, Дарину сюда!
А после опять бросился к ней. Проводив охающую княжну на кровать, он присел рядом и стиснул ее руку так, что Лана скривилась уже от боли в пальцах.
— Любимая, рано же еще… Две седмицы. Ведуньи говорили… И твоя мать, — растерянно шептал Яр, не зная, куда бежать и что делать.
Говорили не говорили, а дети по-своему решили. Лана старалась не слишком стонать, чтобы не пугать и без того перепуганного мужа. А вскоре и Дарина со Всеведой подоспели.
— Так и думала, что ваши детки раньше увидеть свет соберутся, — посмеивалась Всеведа. Яркие губы берегини улыбались нежно и сочувственно. — Ну, потерпи, молодая госпожа. Такова уж женская доля.
И Лана старательно терпела. И пока женщины раздавали указания и потом, когда вели ее в сготовленную баню.
* * *
Яр метался по горнице как дикий зверь в клетке. Порывался выбежать из хором, броситься к своей жене, но суровый Ратимир надежно охранял дверь. И вот же притащился княжич решать пограничные вопросы на этой седмице! Не мог раньше приехать? Давно уже собраны те, кто готов был отправиться помогать отваживать Батыя от границ Серединных земель. И опальный Лучезар среди них в первых рядах. Нашлась для него работенка!
Яр опять устремился к выходу, но княжич в сотый раз перегородил дорогу.
— Нельзя мешать!
— Твоей сестре тяжко, — воскликнул Яр, — а ты так спокоен!
— Спокоен, как же… — пробубнил княжич, отводя глаза к светлеющему оконцу. — Не надо было сразу двух делать, может быть и разродилась бы раньше.
Яр зубами скрипнул от досады. Каждый миг ожидания был горькой мукой. Да сколько может она страдать?! Почему так долго? Глянув еще раз на усталого княжича, мужчина решительно направился к двери. Вожак он, или нет в конце концов?
Но Ратимира просто так не возьмешь! Выпятив грудь, он угрожающе насупил брови.
— Зоряне пожалуюсь!
Подлый какой, а! Яр даже зарычал тихонько. Матушка у Ланы не простой оказалась! До сей поры он помнил, как пытала она его вопросами. Так придирчиво глядела, что он аж взмок весь. И как такая крохотная, миловидная женщина может быть столь суровой?
На миг он задумался, а не отступить ли? Но тут же решительно отодвинул возмущенного Ратимира в сторону. Пускай жалится. Хоть Зоряне, хоть ее новоиспеченному муженьку Горану. А его терпение до дна исчерпано!
Ратимир что-то кричал вслед, но Яр не слушал. Бежал со всех ног к бане, где находилась его жена. Только подошел ближе, как чуткий слух разобрал стон, полный муки. Ноги так и подкосились, а на лбу липкий пот выступил. Ох, а может и зря он Ратимира не послушал? Руки тряслись как у последнего запойного доходяги, когда он тянулся к низенькой дверке. И опять ему преградили путь! Дарина или Всеведа… И как Ланушка их различает?
— Пробрался таки, — зацокала недовольная берегиня, — Мне еще оборотня здоровенного тут в чувство приводить не хватало! Чего подхватился, пустоголовый?
Дарина. Всеведа бы так не ругалась, сразу веником взашей прогнала.
— Пусти к жене! Я…
От громкого стона сердце кровью заплакало. Наплевав на берегиню Яр рванулся вперед. Но женская ручка легонько к двери прикоснулась и сколько бы он не пытался попасть внутрь, ничего не выходило!
— Да погоди ты, бестолковый! Слушай!
Слушать?! Ее стоны, полные боли? Да за что его бедной жене такое?! Оборотень заметался с новой силой.
— Только бы все хорошо было… только бы… Не прикоснусь больше! Никогда! — бормотал он, расхаживая перед носом у Дарины.
— Все мужики так говорят, до той поры пока дитя к груди не прижмут, — усмехнулась берегиня. Ее словам вторил громкий детский плачь. У него руки так и опустились.
— По бревну баню разнесу, если сей же час не пустишь, — угрожающе прорычал он.
Но злая женщина только усмехнулась криво. Следила за ним своими глазищами зелеными, хоть бы на волос подвинулась! Мгновенья казались вечностью, но вот следом за первым криком раздался другой.
— Ну наконец-то, — вздохнула берегиня. — Иди уже. Только дух в теле удержи.
Как тут удержишь-то? Пол под ногами ходуном ходил, пока он предбанник миновал. А уж когда вошел…
Запах крови и боли мешался с цветущим благоуханием весны. Яр кинулся к своей жене, лежащей на лавках.
— Ланушка, любимая!
Тихая и ослабленная княжна посмотрела на него темными глазами. И сколько счастья там было! Разве это возможно? Он с нежностью провел рукой по холодному, взмокшему от пота лбу. Девушка нашла сил лишь на чуть заметную улыбку.
— Жену приласкал, а теперь и на своего сына погляди, — со смешком проговорила Всеведа.
Он обернулся и тут же коварная берегиня сунула ему в руки тугой, пищащий сверток. По наитию он перехватил ребенка и замер. Быть не может!
Среди мягких складок ткани виднелось крохотное личико. Маленькие глазки в опушке темных ресниц блестели золотом. А волосы… белоснежный, еще мокроватый пух покрывал круглую головенку. Ребенок зевнул, показывая маленькие, едва проклюнувшиеся клычки, схмурил бровки, словно раздумывал, и вдруг… обернулся!
— Давно Велес ждал его рождения, — тепло отозвалась вошедшая Дарина, — И вот, свершилось наконец-то!
А Яр смотрел на белого, еще слепого волчонка, что широко разевал крохотную черную пасть и скреб ткань темными коготками. Смотрел и глазам своим поверить не мог. Невозможно! Ведь это сказки все! Но чудо в его руках живо о себе знать дало мягким тычком в ладонь. На зуб попробовало палец и тут же фыркнуло. Не вкусно! А Яр во все глаза разглядывал удивительного волчонка. Снова и снова выискивал хоть одну подпалину, но так ничего и не находил.
Вдруг из широкой люльки, что стояла в уголке, донесся требовательный, громкий писк.
— Голосистая какая! Обделили бедную, отцовской лаской. Иди уже, успокой дочь, — и, ловко перехватив у онемевшего Яра сверток с волчонком, Дарина перенесла его к княжне.
А он, как в тумане, подошел к хнычущей девчушке. Нет, не выдержит его сердце столько счастья. Вот сейчас же от невыносимой радости разлетится клочьями. Какая красавица! Волосы чернее ночи и небесные глаза матери. Поскорее Яр протянул руку, чтобы прикосновением убедить себя в том, что милость Велеса сегодня безгранична. Крохотные пальчики тут же уцепились за край рукава. Как и брат, маленькая оборотница почуяла зов его скулящего на все лады зверя и обернулась. Черненькие лапки мигом увязли в складках ткани. Сердито прижимая ушки и скаля клычки, волчица с требовательными восклицаниями пыталась освободиться.
