«Но ты же вернешься?»
– К-куда?
– Далеко. Прочь от цивилизации.
Я молчала так долго, что внутри стало еще холоднее.
– Но ты же просил о семи «доступах»?
Его улыбка просочилась сквозь полумрак спальни.
– Я пожадничал. Не мог меньше, хотя хотел еще больше.
Дали глоток горячего чая в арктическую стужу. Уже не отогрел.
Если начну расспросы, выдам себя, а не спрашивать уже не могу. Не хочу, чтобы он уезжал, не хочу… Я чувствовала себя девчонкой, которой только что подарили прекрасный кукольный набор, но открыть не позволили. Ответили: увы, упаковка должна остаться целой. Ты только посмотри, запомни, а наслаждаться по-настоящему будет уже кто-то другой.
– Телефон оставишь? – мой вопрос прозвучал тускло и как-то цинично.
– Там нет связи. Северный лес. Я смотрю за территорией и заодно тренирую ребят из охранных предприятий выносливости. Ухожу на три недели.
– Лесовик, значит.
Я не пыталась его обидеть, просто, когда ты расстроен, сарказм становится щитом от уязвимости.
Конечно. Потому «Х» и силен, накачан, брутален. Тренер, значит. Бегает марафоны, стреляет, обучает рукопашному бою. Что там еще?
– Когда едешь?
– Через час.
«Натрахал так много, как мог».
Но ты же вернешься? Почему он не думает о встрече после возвращения? Три недели – это долго, но я чувствовала, что буду ждать. Противно, однако, когда тебя в дальнейшие планы уже не включают.
«Х» изменился. Стал другим. Он был уже не здесь, приготовился одеваться, думать о том, что случится через час-два, вечером. Совсем скоро руки на руле будут лежать, но пассажирское кресло будет пустовать. Дальше другие приключения, другая жизнь – моя отойдет в сторону.
– Как тебя зовут?
– Гранд.
Еще вчера меня порадовал бы факт ответа, а сегодня расстроил. Красивое имя, подходит ему.
«А я Джулиана», – наверное, надо было сказать, но я промолчала, меня никто не спрашивал. Да и вообще, уходить надо первой, не ждать, когда укажут на дверь. То, с какой горечью я отрывалась от вожделенного тела, не передать, и я надеялась, что чувства не проступили на моем лице.
Движения чуть резче, чем требовалось, но мне хотелось поскорее уйти. Я отвыкла себя навязывать, хотя в данном случае очень хотелось. Мне не составило бы труда держать «мину» при любом другом мужчине, но при Гранде моя «маленьковость» разломала защиту. Платье-плащ я застегнула трясущимися пальцами, пояс затянула туго.
– Уходишь?
Как будто не ты только что сказал, что уезжаешь через час.
– Да, мне пора.
Думала, он даже не встанет, почему-то была уверена в этом. Просто позволит выйти, хлопнуть дверью, лишь поморщится на кровати.
Но меня поймали у выхода за руку. Довольно жестко, развернули к себе, прижали к стене; и дохнуло вдруг той самой мужественностью, которую я ощущала полчаса назад.
– Я не пытался тебя обидеть.
Конечно, нет.
А темные глаза стальные, такие, как после склада. На губах привычная полуусмешка; сводящий с ума запах кожи, смешанный с туалетной водой, литые мышцы рук, грудь, как латы легионера. А внизу такой член, что еще пара касаний, и я позволю его в себя вставить, забуду обо всем. И случится тогда без перерыва наш пятый, шестой и седьмой раз. Одного поцелуя хватит.
Нет, не дамся.
– И поэтому ты решил не звонить мне после возвращения?
– Такая красавица, – шепнули мне тихо, но жарко, – за три недели найдет себе кого-нибудь еще.
– Да за кого ты меня считаешь?
– За привлекательную женщину.
– За дуру!
Он не выпускал мои запястья долго. Ничего не говорил, но и хватку не разжимал. Я чувствовала, что еще минута, и я начну плакать, а я очень давно этого не делала. Не перед мужчиной. Тогда я стану тряпкой, размазней, тогда я уже точно начну за него цепляться, попрошу взять меня с собой, но услышу отказ, повторенный несколько раз кряду…
– Хорошей дороги, лесовик.
Я все-таки вырвалась. По лестнице в подъезде сбежала быстро, вспомнила о том, что пакет с новым бельем остался закрыт в машине, горько усмехнулась – он мне не понадобится.
Но все-таки я сфотографировала номер джипа.
Тот, который был сверху, и дублирующий, скрытый под ним. Такие ставят себе либо очень богатые люди, не желающие быть узнанными, либо бандиты, либо узкоспециализированные парни.
Черт его знает, кем именно являлся мой новый знакомый.
«Старый знакомый», – поправила я себя, желая поскорее удалиться с этой улицы, чтобы заказать такси на соседней.
Не просто старый, а уже бывший.
Хотелось орать.
Глава 5
(Holly Humberstone – Drop Dead)
– Лесовик, значит, говоришь…
Люси сосредоточенно рылась в недрах интернета после того, как заставила меня пересказать о произошедшем четыре раза кряду. А я любила ее за умение «не лезть». Нет, приехала она сразу, деловито разобралась в ситуации и надолго замолчала, сосредоточив взгляд на экране. Хорошо, когда к тебе не лезут со словами утешения, ободрения и ложной надежды, мол, все обязательно будет хорошо. Люси не коврик, Люси по замашкам, скорее, следователь. Она не будет учить тебя жизни, упрекать «ты слишком много пьешь» или советовать не лить слезы, но всегда попытается помочь делом.
Сейчас она стучала по клавишам и хмурилась.
Я же держала в пальцах стакан с алкоголем и ждала, когда вино сдвинет меня, наконец, или в беспросветную печаль, или в облегчение. Но настроение стабильно держалось на апатичной грусти. Сотни тысяч пар в мире сходятся и расстаются – фигня ведь? Кто-то страдает долго, кто-то не очень, кто-то помнит всю жизнь, кто-то забывает на следующий день.
Гранд оставил после себя пустоту. Печальную такую, желающую заполнить себя им же.
– Не раскисай, – донеслось от кресла.
– Я не раскисаю.
Стараюсь.
– Кто знает, какие у этого мужика баги в голове…
– Точно.
Люсин программный сленг прижился еще с тех пор, как мы, познакомившись на курсе «Сделай себя сам», решили вдруг создать собственный веб-сайт, позже развернувшийся в полноценный магазин. Кодить его начинала сама Люсинда Крэйн – вышло топорно, но сносно. Годом позже к нам присоединилась профессиональная команда программистов.
Давно мы с ней вместе, оказывается. Я умела терпеть ее ворчание и прямоту, она умела поднимать мое настроение, когда последнее превращалось в лужу.
