Делегацию Михъельма провели по открытым аллеям в сопровождении десятка бойцов ГБ и агатонского спецназа. Чем дольше они шагали через толпу, тем больше взглядов девушка ощущала. Прохожие, завидев знаки в виде пауков, принимались хлопать и одобрительно кивать. К концу шествия звук перешел в непрерывные аплодисменты и скандирование невнятных лозунгов.
— Радуются, что мы сделали их работу, — сквозь зубы процедил Оттон и сложил руки рупором. — Чего орете, болваны?! Вас забыли спросить!!!
Никто его не услышал, а Ивар тактично помешал мужчине кричать, чтобы избежать дипломатических инцидентов. Из всей группы приему обрадовался только Торвальдс: кивал и кланялся на каждом шагу, жал руки доброжелателям. Страже с трудом удалось оторвать его от самолюбования и дотащить до места назначения.
Михъельмцам выделили одноэтажный особняк, отделенный от других строений забором и вооруженной охраной. Изнутри он походил на отдельный космический корабль со своим шлюзом, каютами и коридорами.
Агатонцы показали прибывшим покои, вежливо поулыбались и запретили покидать комнаты до особых распоряжений.
— Не выходите, пожалуйста, из помещения, пока мы не убедимся, что все в порядке, — сообщил мужчина в белой дипломатической одежде. Розали приметила у него на поясе кобуру с парализатором. — Иначе мы не сможем гарантировать вашу безопасность.
В конце речи он натянуто улыбнулся, будто по регламенту.
— А когда можно будет? — поинтересовался Гэри.
— Думаю, к завтрашнему утру, когда мы закроем доступ к этому уровню для обычных граждан.
— Долго.
— Боюсь, такова цена безопасности. У вас очень много врагов, даже на Агатоне.
— Понимаю, — согласился Ивар. — На этот раз даже я вам верю.
Мужчина слегка поклонился и удалился из комнаты. Двери за его спиной с протяжным писком заблокировались. То была не просто тонкая переборка, уезжающая в стену, а целый защитный механизм: сначала из пола выскочила толстая металлическая пластина, способная отразить даже выстрел из рельсы, затем на нее наехали декоративные панели, маскирующие внутренний слой.
Ивару, Розе, Адаму и Гэри досталось что-то в духе отдельной квартиры внутри этого странного особняка: парадный зал с мягкими диванами, креслами и крохотными столиками. Кругом вазы, картины, цветы и прочие бесполезности. Стены, пол и потолок выполнены в белом цвете, без единого пятнышка или трещинки. По правую сторону — четыре двери: проходы в личные покои каждого «дипломата», а по левую — широкое окно на всю стену, от пола до потолка. Странное углубление по центру оказалось выходом на балкон. За окном Розали увидела темный грозовой фронт, сверкавший вспышками молний. Им она собиралась любоваться всю предстоящую ночь.
Девушка долго бродила между декоративных элементов и раздумывала, зачем четверым людям столько роскоши. Потом наткнулась на пугающую картину древнего художника: странные спиральные звезды на фоне синего неба, словно размазанные вспышки сверхновых. Картина вызвала ассоциации со взрывом антиматерии и по телу пробежали мурашки.
В какой-то момент она услышала шипение переборки и женский крик:
— Всем лежать, работает Эсквариат! На землю! На пол, я сказала!
Розали повернулась и встретилась лицом к лицу с несколькими очень злыми людьми в бело-зеленых доспехах Приоритета. Девушка ничего не поняла, но почувствовала взрыв адреналина. Она решила не накалять обстановку и подчинилась приказу.
Роза, Гэри и Адам осторожно опустились на пол и в растерянности уставились на Ивара. Тот остался стоять как в копанный. Он демонстративно откусил кусочек пирога, найденный на просторах огромной гостиной, и принялся причмокивать.
— Тебе непонятно?! — таким же басовитым голосом спросила женщина с рельсой. Судя по всему, остальные солдаты подчинялись ей. — На пол, быстро!
Ивар дожевал, шумно сглотнул.
— Или что? — спросил он с невинной улыбкой. — Курок слабо спустить?
— Я тебя сейчас пристрелю!
Де Карма закатил глаза.
— Слушай, матрос, не ломай комедию, — он прочистил горло и продолжил заметно громче, словно хотел докричаться до кого-то. — А вы встаньте и не позорьте меня!
— Это ты нам? — спросил Гэри.
— Очень надеюсь, а то я шею потянул, — промямлил Адам.
— Конечно вам, наивные. Вставайте, это просто дружеский визит.
За открытой переборкой послышались шаги.
— Просто хотела проверить, не растерял ли ты хватку, — в дверном проеме появилась Адель ван Глория.
Оделась королева совсем не подобающе должности: кроссовки, темные штаны с кучей карманов и черно-зеленая футболка без рукавов, с принтом в виде морды неизвестного животного. Под картинкой подпись на земном: «Тигры Каппадокии».
— Я кому сказал встать? — прошипел Ивар, и на этот раз троица подчинилась. Солдаты опустили оружие и заулыбались, словно произошло что-то крайне забавное. — Смотрю, Вашему Величеству угодно поразвлечься? — саркастично спросил де Карма. — Может, нам на руках походить?
Адель отмахнулась.
— Ладно, можно без этого. Но я целый месяц тащилась сюда исключительно по твоей вине.
— Так это не я мятеж устроил.
— Мне нужно кого-нибудь публично обвинить. К вашим чиновникам меня не пустят, а сюда — милости прошу, ты ведь кидонианский подданный. Так что не сердись. Кстати, откуда у тебя седина? И восьмой десяток не разменял!
— Принимаю все близко к сердцу. Ты же знаешь, какая я неженка.
— Вот прям неженка?
— Ага, внутри мое сердце совсем не каменное.
— Тогда это к лучшему — седина тебе идет.
Пилот шагнул вперед и протянул руку королеве.
— Я тоже думаю, что Ивару идет седина — очень аристократично. Я Адам, кстати.
Адель в недоумении уставилась на его ладонь и едва заметно поджала губы. Ближайший охранник неодобряюще покачал головой, но аламарси пятерню не спрятал — его ничего не смутило.
— Убери руку, не позорься, — усмехнулся де Карма. — Это Адам, наш лучший боец.
Адель смерила его взглядом.
— Серьезно? В чем именно лучший?
— Лучший пилот, которого я видел. Он аламарси.
— Да, я поняла. Руку мне редко протягивают.
Ивар усмехнулся.
— Обсудим дальнейшие планы? — он жестом пригласил королеву проследовать на балкон.
— Ага, — та перевела взгляд на Розали. — Когда расскажешь мне, где обзавелся таким прелестным отпрыском.
— Так она, эм-м-м… — впервые за все время знакомства, Розали поняла, что Ивар растерялся и не смог подобрать слово. Раньше она считала, что такое априори невозможно. — Сама родилась.
— Остроумно, — согласилась Адель. — А вообще, тебе повезло: не каждый может за двенадцать лет отсутствия вырастить двадцатичетырехлетнюю дочь
80.
