— Ты позоришь нас, — прошептала мама Еве на ухо, и девушка сдалась — глупо затевать новый конфликт. Она позволила увести себя из холла за локоть, словно непослушного ребенка.
Едва они сделали шаг наружу, как звуки оркестра и перешептываний стихли: в каждом помещении установили свой акустический щит, так что можно кричать друг на друга хоть до посинения — никто из гостей не услышит.
— Мне нужен отец, — максимально спокойно объявила Ева, когда мать дотащила ее до статуи безымянного предка.
Женщина замотала головой.
— Нет. Сейчас ты развернешься, улетишь отсюда и больше никогда не появишься снова.
Хоть тон и не подразумевал возражений, но во взгляде мамы Ева не смогла прочитать той стали, которую женщина напустила в голос. Несмотря ни на что, они обе были рады видеть друг друга. Когда девушка поняла это, то без лишних слов обняла мать.
Сзади послышался звон стекла — Тамира демонстративно скинула с подноса официанта несколько бокалов. Бедняга в ужасе отпрянул и уронил еще парочку.
— Мама, что ты делаешь?! — младшая схватила ее за руку и силой оттащила от старшей сестры. — Эта… эта тварь явилась сюда без приглашения… — задыхаясь выдавила она.
— Тамира, не кричи, пожалуйста, — спокойно ответила мать.
Но сестра не собиралась успокаиваться. Она уже набрала в грудь воздуха, чтобы сделать все в точности наоборот, когда властный голос отца остановил ее.
— Дамы, спокойствие, у нас ведь гости! — мужчина вскочил между воюющими лагерями, словно парламентер, и примиряюще поднял руки. — Зачем ты вернулась, Ева? Помнишь про судебный запрет?
— Мы поговорим у тебя в кабинете, — отчеканила Ева фразу, которую заучила еще на корабле.
В этот раз ей удалось сделать голос достаточно безапелляционным, чтобы пресечь любые возражения. За годы работы в разведке и не такому научишься.
— Это действительно того стоит?
— Да.
— Папа!.. — Тамира снова не успела закончить фразу — отец положил ей руку на плечо и кивком указал на зал с гостями.
— Придумайте, что им сказать. Я скоро буду.
Как и ожидалось, его до сих пор никто не смел ослушаться.
По пути в кабинет мужчина не проронил ни слова и держался холоднее камня. Ни лицо, ни походка не выдали никаких отцовских чувств или радости от встречи со старшей дочерью. Похоже, он и впрямь вычеркнул ее из своей жизни.
К своему удивлению, Ева испытала только облегчение: обдумывая встречу, она не решила, как поступить, если отец станет обниматься и рассказывать, что нового произошло у семьи за эти годы.
Тяжелая дверь из натурального дерева — очередной признак роскоши — открылась по приближению отца и закрылась за спиной дочери. Мужчина не стал усаживать гостью в кресло или предлагать выпить. Он просто дошел до середины комнаты и молча обернулся, жестом приглашая Еву начать первой.
Та решила не спешить: окинула взглядом комнату и испытала новую волну ностальгии. Тот самый кабинет с рядами бумажных книг, высокими окнами и потайными ходами, который некогда был для девушки запретным царством. Помнится, когда они с Тамирой играли в прятки, это было единственное место, в которое ни одна из них не сумела забраться.
— Ну? — отец вырвал ее из задумчивости.
— Включи изоляцию.
Еве хватило небольшого опыта работы в СБК, чтобы разобраться во всех возможных системах слежения и защиты от него.
Григориус хмыкнул, подошел к столу и силой мысли вызвал голограмму с пультом управления. Один жест и они отрезаны от галактики: снаружи никто ничего не услышит и не рассмотрит, а если в кабинете есть записывающее устройство, оно моментально сгорит.
— Что теперь?
— Мне нужно, чтобы ты оказал услугу.
На этот раз отец все же усмехнулся.
— Тебе? Всесильному агенту СБК? Ты же понимаешь, что…
— Не мне, — прервала его Ева. Она поняла, что больше не боится фамильярничать с отцом. — Человечеству.
На лице мужчины не дрогнуло ни одной мышцы.
— Слушаю.
Девушка извлекла из кармана под бронепластинами неприметный кусочек пластика и передала отцу.
— Здесь все, что тебе нужно.
— У меня нет времени изучать данные из сомнительных источников, — он сделал паузу, акцентируя внимание на своем отношении к дочери. — Перескажи вкратце или считай, что зря проделала такой путь.
Девушка почувствовала укол гнева, но сдержалась. Если на щеках и выступил румянец, то полутьма кабинета все равно его скрыла.
— О нет, на это ты время выделишь. Отвлечешься на пару часов от своих гулянок и окажешь всем нам милость. Даже не думай передавать это своим помощникам — у них и близко не тот уровень допуска.
— Что же ты мне принесла?
— Информацию о массовых похищениях людей.
Ева сделала паузу, но отец промолчал. Вместо ответа он прислонился к столу и скрестил руки на груди. Его лицо почти не изменилось, но, как это ни иронично, столетнего политического опыта мужчине не хватило, чтобы скрыть удивление. Многие в галактике слышали третьесортные теории о массовых исчезновениях, но чиновник, вращающийся в высших кругах правительства, должен был знать гораздо больше. Наверняка отец так или иначе натыкался на эту информацию, но счел ее заговорщической ерундой.
Не дождавшись ответа, Ева продолжила:
— За последние три года пропало почти двадцать миллионов человек.
Отец пожал плечами.
— В галактике нас триллионы.
— Я говорю о массовых случаях. Это тщательно скрывается, но за один день пропадают целые колонии. У нас, у айлири
7, даже в Самборе не досчитались четырехсот тысяч колонистов. У таллесианцев
8 исчез полноценный военный флот из тридцати кораблей, причем на их же территории. Никаких следов борьбы или сигналов бедствия. Ощущение такое, словно они просто собрали вещи и в один момент улетели прочь. При этом все происходит не только на отдаленных территориях со слабой навигационной сетью, но и посреди освоенных секторов.
Отец потер подбородок, потом лоб, затем помассировал виски.
— Звучит довольно… необычно.
— Нет, хуже, чем необычно. В галактике появился кто-то способный похитить миллион человек без единого выстрела и видимого принуждения. Не знаю, что это за технология, но исчезновения происходят уже давно, а в последнее время — все реже и реже. И это очень плохо.
Отец вскинул брови.
