— Какого нуля он делает? Пристрелить!
— Драм сказал, что живой нужен…
Тут мое тело сковало неведомой магией, а лесной воздух прорезал мощный голос:
— Зверь, приказываю тебе подчиниться!
На меня надавила сила высокой меры. Человек?!
За спинами разбойников показалась фигура, на голову выше всех зверей. Воин в искрящейся сильверитовой кольчуге, с перекинутым за плечи желтым плащом, с распущенными русыми волосами, застыл как статуя. Вытащив исполинский меч, он рассматривал, что здесь происходит — легкая ухмылка намекала, что ситуация для него забавная.
— Это он, господин Ландрухт! Тот зверь!
— Ландоберкт, идиот! Этот, что ли?
— Да. Из-за него купец смог уйти!
Глаза человека заинтересованно сверлили меня, он даже прищурился.
— Я Ландоберкт, третий перст, командор Желтого приора, — рявкнул рыцарь, — На колени!
Некоторые разбойники тоже упали, будто это их попросили, и я почуял, как человечья сила потяжелела, будто насыпали на плечи еще тонну стальной воли. Почему, почему он так силен?! И я давно уже не первушник.
Впрочем, третий перст… Синий Зигфрид четвертый перст, лишь на ступень выше этого человека. Неплох этот Желтый приор, если у него командоры такие сильные.
Но Дидрич-купец, он ведь тоже человек, хоть и второй ступени. За ним я такой мощи не ощущал.
— Сильный зверь, да я сильнее, — захохотал командор.
Тут позади нас затрещали деревья, чащу накрыл гул и стрекот миллионов крыльев, и человек, подняв голову, вытаращился куда-то вверх:
— Какого?! Дерьмо нулячье!!!
Меня резко отпустило, я снова почуял свое тело. Момент настал, только сейчас! Я прищурился, разглядывая вход в пещеру. Идеальная цель.
— Макото! — заорал я и, крутанувшись, послал яйцо в дальний полет.
Снаряд полетел, будто выпущенный из пушки, и почему-то отказывался падать. Длинная траектория, мимо веток и мостиков — и яйцо исчезло за краем балкона, попав в грудь какому-то охраннику. Тот замешкался, тоже рассматривая что-то на небе.
А дальше я щучкой нырнул в воду под ногами, задержал дыхание, и разом врубил максимальную маскировку, на которую только был способен. Нет меня, вообще нет: я неинтересен, я холоден, я просто земля…
Вода весело побежала под доспех, пропитала ткань, и освежающим льдом коснулась кожи, взбодрив разум до предела.
Гул достиг апогея громкости, и волна шершней накрыла разбойничье поселение.
— АААА!!!
— Бежим!
— Духи леса!
— Стойте, зверье трусливое! Это всего лишь осы!
— Нельзя, господин Лабрухт! Нельзя их трогать!
Разбойники кричали истошным матом, надо мной проносились стрекочущие разъяренные истребители, и моей шеи касались потоки воздуха от их крыльев. Так страшно мне еще никогда не было!
Макото? Как там Рыжий Лис? Он ведь на высоте, в деревьях, в самом пекле.
Я хотел поднять голову, но вдруг почуял, как на затылок, на съехавший шлем, село массивное насекомое. Медленно прошлось по волосам, по шее. Думает, жалить или нет…
Я камень. Я холод. Я вода. Меня просто нет.
Шершень, поерзав по шее, вдруг оттолкнулся, ударил в кожу потоком воздуха, и улетел.
— Молодец, — прошептал я и, подняв голову, все же осмотрелся.
Поселение разбойников представляло из себя сцену массового помешательства. Звери носились по мостикам, по земле, махали кто мечом, кто просто руками.
Над ними роились еще не самые крупные шершни. Видимо, тяжелое подкрепление не отличалось большой скоростью.
То тут, то там вспыхивало пламя — кто-то, владея магией огня, пытался жечь крылатых тварей. Им это удавалось, но вслед бросалось в десять раз больше шершней, едва ли не закрывая магов полностью.
Рыцарь, назвавшийся Ландо… Ландро… Ламбертом, кружился посреди открытого места, лихо размахивая клинком и выкидывая руку с магией в стороны. У него получалось отбиваться вполне сносно, чего не скажешь об остальных зверях.
Стиснув зубы, я вскочил, перехватил копье. Теперь только туда, на балкон. Драм должен быть там, как и мои бумаги.
— Ну, хозяин Шмелиного леса, — прошипел я, и рванул вперед.
Вода плещется под ногами, мокрая кожа особо чувствительна к встречному потоку воздуха. Пора отдаться дару Скорпионов, тем более, он стал сильнее благодаря урокам Макото.
Предки скорпов только будут благодарны, что их искусство на застаивается, подобно болоту, а течет речным потоком, набирая силу.
Выпрыгнув на траву, я бегу до ближайшего дерева, на котором приметил прибитые к стволу доски-лесенку. Навстречу выскакивает ошалевший зверь — на голове сидят сразу двое шершней. Его глаза на миг фокусируются на мне, но тычок копья в горло обрывает мучения.
Шершни возмущенно поднимаются в воздух, но я уже прыгаю на ствол и, перебирая одной рукой и ногами, через несколько секунд оказываюсь на верхнем уровне.
Я пока не трогаю «духов леса», стараюсь по возможности уворачиваться. И маскировку не снимаю, стараюсь сливаться со всеми стихиями сразу. Один, особо назойливый шершень, попробовал атаковать в шею, но я мягко поправил его древком.
Мостик под ногами покачивается. На пути много зверей, и все заняты активным спортом — машут руками, оружием. Им не до меня, но некоторые все-таки замечают, фокусируют взгляд.
Пинок под зад одному, с истошным криком тот летит вниз. Хватаю второго за горло, толкаю на третьего — перепрыгиваю их, и бегу дальше.
Балкон со входом в Нору за два дерева от меня. Далеко, надо бежать быстрее.
Огонь в крови разгорается, подпитанный яростью боя. За мной пристроились уже три злых шершня, и я, выскочив на площадку, построенную вокруг ствола, резко уворачиваюсь. Насекомые бьются об кору, отлетают, оглушенные.
— НА! — сбоку налетает зверь, замахнувшись мечом.
Только налетает он уже на подставленное копье, я поправляю его движение, и скидываю в руки следующему. Тот хотел выскочить с другой стороны ствола, но живой снаряд сметает его, и парочка летит вниз.
Следующий мостик покачивается под ногами. Щедро раздаю пинки разбойникам, ошалевшим от укусов, но вдруг вижу — на площадке у дерева впереди зверь хитро скалится, замахнувшись секирой. Он нацелился на канат, удерживающий мост.
Меня пытается зарубить на мосту встречный зверь, я подныриваю ему под руку, и сразу вскакиваю, метнув копье в секирщика. Тот отлетает от броска, но успел полоснуть лезвием по канату, и волокна скручиваются, разворачиваются лепестковым веером. Держится на паре нитей…
Я, не обращая внимания на окружающих, вскакиваю, и несусь со всех ног к дереву, расталкиваю зазевавшихся охранников. Спину чуть кольнуло — кто-то успел полоснуть мечом, пробить доспех. Да, ну и ладно, царапина.
