Как я успел ухватиться за рваный край торчащей из скалы балки, я не помню. Но я остался висеть прямо под темным входом в пещеру, а внизу, заполнив пропасть, мельтешила гудящая смерть.
Шершни возвращались.
Недолго думая, я рванулся вверх, нырнул в темноту пещеры. Пробежка, и вскоре уперся в деревянную дверь. На ходу долбанул ногой, бедная створка едва не слетела с петель, долбанувшись с той стороны об стену.
Я влетел внутрь…
— Э-э-э!
Внутри Нора была… меня чуть не разодрало на смех, какая роскошная безвкусица здесь царила. Будто все, что разбойники награбили, они просто тащили сюда.
Большое круглое помещение, в центре стоит резной трон с высокой спинкой. Кажется, даже какие-то ауритовые проблески на кованых узорах. На полу ковры, шкуры, меха, вдоль стен свалены сокровища — там сверкают какие-то драгоценные камни, полированные доспехи, лакированная мебель.
У трона, прислонившись затылком, лежал голый разбойник — он расплылся в блаженной улыбке, и томно смотрел в потолок. Его облепили несколько обнаженных нуляшек и первушек, они целовали зверя, облизывали, ублажали его. Сразу две нуляшки копошились между его ног, припав губами к мужскому источнику, их волосы тряслись от усердной работы. Ой, и было там чем наслаждаться-то? Драм оказался всего лишь зверем четвертой ступени.
За троном находились пара столов, обложенных бумагами, там возился, сидя на стуле, какой-то седой ноль.
Когда я ворвался, этот ноль довольно бодро отпрыгнул от стола, и заполз за спинку трона. Нуляшки и первушки испуганно шарахнулись, кинулись за спину зверю. Тот не сразу пришел в себя, но через пару секунд глаза, заволоченные каким-то наркотиком, недовольно уставились на меня.
— Чего там еще?! — возмущенно заорал зверь голосом Драма, — Я просил меня не отвлекать?
Видимо, он меня не узнал. Я аккуратно прикрыл едва не развалившуюся дверь, надеясь, что шершни сюда не полезут. Вокруг летали искорки какой-то маскирующей магии — все-таки, Драм побеспокоился о защите своего жилища.
А тот притянул к себе прильнувшую светловолосую первушку и припал губами в страстном поцелуе. Та сладко застонала…
— Занят я, не видно, что ли? — весело бросил Драм.
— Я ненадолго, — ответил я, сделав шаг вперед, — Мне только спросить.
Видимо, мой голос что-то сдвинул в бедной голове у зверя. Но не только у него.
— Ты… — прошипел Драм, расталкивая девушек, и пытаясь пьяно подняться, — Не сдохла, падаль!
Ахнул и ноль, скрывавшийся за троном. Я только сейчас увидел страшно знакомое лицо — седой старик разглядывал меня во все глаза. И в них не было испуга, нет. Только спокойная оценка ситуации.
Драм встал, и, пошатываясь, пригрозил мне кулаками. Но на разбойника я даже не смотрел.
— Ну, здравствуй, Марк, — с усмешкой донесся голос мастера Жени.
А он совсем не изменился, бодрый старик-предводитель боевых нулей из Проклятых Гор.
Глава 25. Ноль из прошлого
— Евгений Павлович, — с усмешкой ответил я, чувствуя, как ярость, распаленная пробежкой, начинает разгораться снова, — Какие люди!
— Люди?! — лицо Драма вытянулось, и тот повернулся к мастеру Жене, — Сраный ноль, отвечай, что происходит?
Евгений Павлович сразу смиренно опустил голову, вытянув руки:
— Добрый господин зверь…
Но ноль даже не договорил — из его рукава метнулась иголка с ярким оперением и воткнулась в Драма. Тот удивленно посмотрел на дротик, торчащий в животе:
— Какого хр…
Я сразу понял, что это яд каракоза. Ну, мастер Женя навряд ли отправился бы в дорогу без своего главного оружия. Я сделал шаг вперед…
— Юстас — Алексу! Сторожи, зверь, — деловито произнес ноль.
— Чего? — вырвалось у меня, и я уставился на голого разбойника.
А ведь Драм не упал замертво. Он остался стоять, но зашатался, стал тереть лицо руками, потряс головой.
— А… абыр… абра…
— Нравится мне это. Ты говоришь странные фразы, а они ничего не понимают, и просят добавки, — весело бросил ноль.
Я замер, не особо понимая, что происходит. Ситуация была до того абсурдной, что я, кажется, потерял момент неожиданности. Мой взгляд был прикован к рукам мастера Жени — под рукавом явно пружинный механизм, метающий эти дротики.
Опустившись на одно колено и приготовившись к рывку, я попробовал оценить ситуацию. Чувство опасности наконец перестроилось, и я понял, что в помещении что-то не так. Но что именно, мне пока было неясно.
Краем глаза пришлось следить и за Драмом. Охающие первушки и нуляшки отползли от него, прижались друг к другу.
— Евгений Павлович, — произнес я, — А что…
Драм вдруг резко повернул голову. Я даже отшатнулся — взгляд как у безумного, при этом разбойник словно и не видел меня, все бегал глазами по помещению. Будто только на звук реагировал.
— Ты хочешь узнать, что тут происходит? — усмехнувшись, спросил мастер Женя.
Пришелец из моего мира не вылезал из-за спинки трона, ухватившись за нее, и во все глаза рассматривал меня. Так смотрят на вкусный обед или желанную вещь, которая вот-вот станет твоей.
Я, опасливо покосившись на Драма, кивнул. Пусть говорит. Только голый разбойник отделял меня от нуля, и оба мы были безоружны. Я бы мог схлестнуться с Драмом, но что-то внутри мне подсказывало — мастер Женя ой как не прост.
— Правильно боишься, — усмехнулся тот, — У меня еще много сюрпризов. Двинешься, и станешь, как он.
Я поджал губу, задумчиво на него глядя. Ох, а ты все мои козыри знаешь, мастер Женя? Я уже не тот слабый проповедник.
В деревянную дверь сзади постучали. Седой ноль напрягся, а я стиснул зубы — и ведь не отвернешься. По дверному полотну с частым стуком пробежали лапки, кто-то погрыз, попробовал на вкус дверные доски. Но, видимо, потерял интерес, и опять повисла тишина.
Только сопение Драма и испуганные всхлипы ничего не понимающих девушек.
— Думаешь, не успею свернуть тебе шею? — с усмешкой спросил я, — Знаешь, на что я способен?
— Знаю. Ты попробуй, — с легкой улыбкой посоветовал мастер Женя, но от спинки трона не отходил, — И мне легче будет.
— Этот босяк меня не остановит, — я кивнул на безумного разбойника.
— Бы… аг… — Драм будто поддержал разговор, тряхнул головой и дернул плечами.
— Ты, когда, сбежал, — задумчиво сказал Евгений Павлович, — В общем, плохо это было, не по-человечески. Столько людей хороших погибло, настоящих воинов.
Быстро он тему сменил. Впрочем, я был ему благодарен. Что-то мне подсказывало — нельзя допустить ошибку.
