Что касается других партий, то более или менее активную роль играли социалисты, хотя среди них оказалось немало вишистов, а некоторые даже стали министрами Петэна. И все же социалистическая партия занимала видное место в Сопротивлении. Несколько социалистов были еще раньше в окружении де Голля, хотя и не на первых ролях. Старейшая партия радикалов, связавшая себя с мюнхенским довоенным курсом, а затем и с Виши, почти вся оказалась вне Сопротивления, за исключением отдельных лиц. Классические правые партии целиком были вишистскими, хотя на более поздних этапах их отдельные представители примкнули к Сопротивлению. Различные левые и католические группировки приняли активное участие в движении. Большую роль играли профсоюзы. В целом Сопротивление было крайне сложным явлением, внутри которого существовало множество политических, социальных и тактических противоречий.
Поэтому, когда де Голль в 1941 году решил вступить в прямой контакт с Сопротивлением, ему приходилось иметь дело с большим количеством организаций, ибо единого руководящего центра не было. Но это обстоятельство, порождавшее и организационные трудности, одновременно оказалось очень выгодным для тех, кто «сопротивлялся» в Лондоне. Это позволило де Голлю, стоявшему в стороне от внутренних разногласий Сопротивления, не замешанному в его противоречиях, выдвинуть претензию на руководящую роль. Сближение «Свободной Франции» и Сопротивления было нелегким делом. Полного единства никогда не было достигнуто. И до самого конца между ними существовала пропасть, через которую удалось перебросить лишь очень зыбкие мостики, сразу рухнувшие после освобождения. Причина этого состояла в глубочайших социальных и политических различиях движения де Голля и внутреннего Сопротивления.
Серьезные разногласия вызывали вопросы тактики. Де Голль полагал, что Сопротивление должно превратиться в сеть законспирированных отрядов, имеющих тайные склады оружия. Действовать они должны только по приказу фактического главнокомандующего Сопротивлением, роль которого, естественно, должна принадлежать генералу. В то время как массы бойцов Сопротивления рвались в бой против немцев, де Голль хотел, чтобы они ожидали его приказа, который должен последовать перед вторжением союзных армий во Францию. Пока Сопротивлению следовало играть роль фактора, укрепляющего престиж Французского национального комитета во главе с де Голлем в качестве единственного представителя Франции, а в будущем – помочь ему установить в метрополии свою власть. Сопротивление, по словам де Голля, должно выступить «как одно целое в сочетании с действиями армий освобождения». Пока же оно должно быть в резерве. «Еще не наступил момент начинать открытые боевые действия в метрополии», – говорил де Голль.
Но организации Сопротивления не желали считаться с этой непонятной и странной для них тактикой и осенью 1941 года начали массовые нападения на оккупантов. Тогда, 23 октября 1941 года, де Голль выступил с речью по радио, которая озадачила и удивила бойцов Сопротивления. «Тот факт, – говорил де Голль, – что французы убивают немцев, является абсолютно нормальным и абсолютно оправданным. Если немцы не хотят, чтобы их убивали, им следует оставаться дома… Но существует тактика ведения войны. Войной должны руководить те, кому это поручено… В настоящее время мой приказ для оккупированной территории: немцев открыто не убивать! Он вызван единственным соображением: сейчас враг может совершенно беспрепятственно осуществлять массовые убийства наших пока безоружных борцов. Напротив, как только мы сможем перейти в наступление, будут отданы соответствующие приказы».
Этот приказ де Голля не был понят бойцами Сопротивления, которые считали его равносильным прекращению Сопротивления вообще, отказом от его главной, решающей, самой активной формы. Их возмутило то, что Сопротивлению предлагалось ограничиться сбором разведывательных данных под контролем полковника Пасси или Жака Сустеля (другого доверенного де Голля, будущего руководителя фашистской ОАС начала 60х годов). Боевые организации Сопротивления не подчинились этому приказу, считая его капитулянтским, и он, таким образом, не способствовал росту авторитета де Голля в качестве вождя Сопротивления. Вместе с тем этот приказ породил тактику «аттантизма» – выжидания, серьезно тормозившую борьбу с фашизмом.
И все же де Голлю удается расширять связи с Сопротивлением. Его лидеры, несмотря на разногласия с де Голлем, понимали необходимость создания какогото руководящего центра борьбы. Они остро нуждались в оружии, деньгах, а все это было у де Голля. Поэтому контакты с Лондоном, несмотря на исключительные трудности, неуклонно развиваются. Ведь поездка в Лондон из Франции означала почти то же самое, что и переход через линию фронта. К тому же де Голлю постоянно мешала Интеллидженс сервис, создавшая сеть своей агентуры во Франции и вступавшая в прямую конкуренцию со «Свободной Францией».
Де Голлю особенно важно было заручиться поддержкой коголибо из видных лидеров Сопротивления. Ведь люди, посылаемые им из Лондона, все эти бывшие кагуляры или члены «Аксьон франсэз», офицеры разведки и профессиональные шпионы, не вызывали симпатий у бойцов Сопротивления. Нужен был человек, который пользовался бы их уважением и одновременно склонный поддерживать линию де Голля. Такой человек нашелся, и он оказал генералу неоценимую услугу в решении проблемы внутреннего Сопротивления.
Это был 40летний Жан Мулен, префект департамента Эр и Луар, которого немцы, заняв Шартр, немедленно арестовали, но затем скоро выпустили. После того как Виши отстранило его от должности префекта, он создал одну из подпольных организаций Сопротивления. Жан Мулен, видя раздробленность движения, почувствовал необходимость его объединения. В этом он заручился поддержкой других деятелей Сопротивления, таких, например, как руководитель «Комба» Френе. Несмотря на свою молодость, Мулен имел немалый опыт политической деятельности. Он руководил кабинетом министра авиации Пьера Кота в правительстве Народного фронта, у него были связи в левых кругах, близких к коммунистам. Не случайно кагуляры из окружения Пасси относились к нему подозрительно. Тем не менее, как бывший префект, он импонировал де Голлю, ценившему доверенных лиц государства. В октябре 1941 года Мулен добрался до Лиссабона, а оттуда с трудом переправился в Лондон. На протяжении декабря 1941 года он часто и подолгу беседует с де Голлем, разъясняя ему, что же представляет собой Сопротивление. Со своей стороны де Голль добивался его поддержки; когда надо было, генерал умел быть обаятельным. В конце концов они договорились, и Мулен получил предписание де Голля осуществить «единство действий всех лиц, сопротивляющихся врагу и его пособникам». В январе 1942 года, прыгнув с парашютом с английского самолета, он возвратился во Францию. Мулен сумел объединить в южной зоне три наиболее крупные организации в Объединенное движение Сопротивления. Он был признан представителем де Голля большинством лидеров Сопротивления и создал генеральную делегацию де Голля во Франции. Хотя в Лондоне ее изображали в виде верховного органа, возглавлявшего все Сопротивление, в действительности это было всего лишь своего рода посредническое бюро, занимавшееся распределением денег, оружия и т. п. Таким образом, Мулену удалось добиться взаимного «признания» Сопротивления и лондонских свободных французов. Это было уже большое достижение, опираясь на которое Мулен продолжал и дальше свои усилия по объединению Сопротивления.
