Он принимает решение лететь, и 30 мая его самолет пересекает Рубикон, роль которого играют воды ЛаМанша, Атлантики и Средиземного моря. В полдень под крылом самолета на берегу сверкающего голубизной моря показалось большое скопление множества белых зданий, залитых ослепительным солнцем, – город Алжир.
На другой день в лицее Фромантэн началось заседание, на котором решался вопрос о слиянии Французского национального комитета де Голля и «гражданского и военного командования» Жиро. Состав этого собрания уже оказался очень выгодным для де Голля. Вместе с ним было два члена его комитета – Андре Филипп и Рене Массигли, вместе с Жиро – генерал Жорж и уже известный Жан Моннэ. Но поскольку в заседаниях участвовал и генерал Катру, то соотношение голосов оказалось четыре к трем в пользу де Голля. Генерал сразу поставил вопрос о том, что командующий войсками должен подчиняться гражданской власти. Де Голль хотел заранее ограничить роль Жиро. Но тот запротестовал, и его поддержал Жорж, а Моннэ склонялся к компромиссу. Де Голль потребовал также отстранить связанных с Виши губернаторов Марокко – Ногеса, Западной Африки – Буассона, Алжира – Пейрутона. Никаких решений не приняли.
На следующий день неожиданное событие изменяет ситуацию в пользу де Голля. Губернатор Алжира Пейрутон подает в отставку, причем направляет ее де Голлю, хотя тот и не пользуется еще официальной властью. Де Голль дает отставку, но взбешенный Жиро назначает префектом полиции адмирала Мюзелье, у которого старые счеты с де Голлем. В город вызываются войска, все важные пункты заняты жандармами. Создается атмосфера военного путча, призванная оказать нажим на де Голля. Однако он спокойно ждет 3 июня, когда собирается новое заседание семерки. Принимается решение создать Французский комитет национального освобождения во главе с де Голлем и Жиро. Катру, Филипп, Массигли, Жорж и Моннэ становятся его членами. Комитет наделяется функциями временного правительства, как этого и требовал ранее де Голль. Его цель – восстановить республику и уничтожить режим Петэна. Вишистские губернаторы должны уйти в отставку.
Итак, де Голль добился принятия своих важнейших требований, хотя Жиро является таким же председателем, как и де Голль. Но его позиции резко подорваны. Жан Моннэ поддерживает де Голля и трех его сторонников, на стороне Жиро только генерал Жорж. Теперь в комитете соотношение голосов пять и два в пользу де Голля. Что же произошло? Почему Жиро потерял свои важнейшие позиции? Почему Жан Моннэ фактически перешел к де Голлю?
Дело в том, что все это происходило не изолированно от общей политической обстановки в Северной Африке. Кроме бесправного арабского населения, которого вообще ни о чем не спрашивали, здесь было много французских поселенцев, особенно в Алжире. Всего в странах Северной Африки их находилось до полутора миллионов. Но погоду делала буржуазная верхушка богатых землевладельцев, собственников промышленных, торговых, финансовых фирм, крупных чиновников колониальной администрации. Тесно связанная с буржуазией метрополии, эта политически активная и влиятельная элита придерживалась различных политических тенденций. Общим было стремление сохранить свои колониальные привилегии, связи с Францией, охранявшей их, и, конечно, предотвратить какиелибо серьезные социальные изменения. Сможет ли генерал Жиро выполнить эту задачу? Вот вопрос, волновавший в начале 1943 года североафриканскую французскую буржуазию. Опыт правительственной деятельности Жиро с его примитивным консерватизмом, игнорированием «политики» и слепым раболепием перед США оказался самым плачевным. Неопытный администратор, он сразу запутал все дела и показал неспособность эффективно защищать интересы буржуазии. Например, он затеял мобилизацию 300 тысяч человек для создания большой армии. Не говоря уже о том, что для этой массы людей не было снаряжения, мобилизация дезорганизовала и без того расстроенную экономическую жизнь. К тому же генерал Жиро носил несмываемое клеймо вишиста, не позволявшее приобрести прочное политическое влияние в обстановке неминуемого краха Виши. Его уступчивость по отношению к США сулила мало хорошего, ибо он не собирался защищать Северную Африку от американского экономического проникновения. В отличие от него, де Голль показал себя самым энергичным защитником французского колониализма. Его социальное происхождение и консервативные политические взгляды были известны. А связи с внутренним Сопротивлением могли лишь помочь ему противостоять осуществлению пылких революционных надежд рядовых участников антифашистской борьбы. Обстановка, таким образом, благоприятствовала де Голлю, а его соперник утрачивал политический кредит. Вот чем объяснялся переход на сторону де Голля такого известного представителя крупной буржуазии, как Жан Моннэ. Сразу отделаться от Жиро де Голлю мешали лишь союзники – США и Англия. Это главнее препятствие, которое надо было преодолеть. И здесь все зависело от его политического искусства, основные методы которого он разработал еще много лет назад в своей книге «На острие шпаги». Настал час, когда требовались хитрость, скрытность, умение приобрести престиж и сохранить власть, без чего, как писал некогда де Голль, немыслимо существование человека действия…
Итак, 3 июня был учрежден «двуглавый» Французский комитет национального освобождения, в котором де Голль, формально занимая такой же пост, как и Жиро, получил фактически преимущественное положение. В заключение заседания генерал де Голль проникся такой симпатией к своему сопернику, что, как он вспоминает в мемуарах, «ото всей души обнял генерала Жиро». «Дружба» двух генералов настолько встревожила союзников, что они решили вмешаться. Оказывается, Черчилль и Иден тайно прибыли в Алжир и жили здесь на «нелегальном» положении. Британский премьер пригласил де Голля и откровенно заявил, что он прибыл для того, чтобы принять меры, «если бы произошла какаянибудь встряска, ну, скажем, если бы вы вдруг взяли да проглотили Жиро». После этой встречи генерал де Голль решил, что операцию по устранению Жиро надо ускорить, чтобы не дать союзникам вмешаться…
На заседании комитета семи 5 июня речь шла о том, чтобы доизбрать остальных членов и распределить функции. Каждый из двух председателей предлагал свои кандидатуры. Де Голль, естественно, ввел в комитет испытанных деголлевцев, а Жиро, положившись на советы Жана Моннэ, выдвинул людей, которых он и в глаза не видел. В результате двое из них – Кув де Мюрвиль и Рене Мейер – оказались сторонниками де Голля. Он так подвел итог этого заседания: «Твердо зная, что большинство готово меня поддержать, я решил начать второй тур игры. Но прежде чем бросить кости, я их хорошенько встряхнул».
8 июня де Голль потребовал на новом заседании поручить Жиро лишь инспектирование войск под контролем комитета, что означало требование либо подчиниться, либо удалиться. Однако остальные члены комитета еще не решались убрать «главнокомандующего». Тогда де Голль заявил, что он не может больше участвовать в работе комитета, который ничего не в состоянии решить. Он уединился на своей вилле «Глициния», где и провел шесть дней. Но эти дни прошли отнюдь не без пользы. Вопервых, за это время должны были прибыть из Лондона новые члены комитета, присутствие которых обеспечило бы де Голля прочным большинством. Кроме того, генерала Жиро подвергли обработке представители французского военного командования, влиятельные деятели местных буржуазных кругов, послушная им печать. Генерал Жиро уже совсем перестал понимать, кого же ему слушать. Дело в том, что американцы настаивали, чтобы он ни в коем случае не отказывался от поста одного из председателей комитета, что его уход ставит под угрозу осуществление крупных союзнических операций. Как раз в это время американский государственный секретарь Хэлл говорил, что «де Голлю американцы и англичане не доверяют. Переход власти к де Голлю означал бы с военной точки зрения большую угрозу коммуникационным линиям в Северной Африке, растянувшимся на 1400 миль… Американцы не хотят иметь в своем тылу чужих генералов». Президент Рузвельт писал Черчиллю в июне о де Голле, что настал момент «порвать с этой личностью, которая вредит военным усилиям союзников».